Крэш молча ждал, когда Губер усядется на стул напротив него. Потом оперся ладонями о крышку стола, наклонился вперед и взглянул в глаза изобретателю гравитонного мозга.
Пора было начинать настоящее расследование!
17
— И как давно у вас роман с Тоней Велтон, Эншоу? — громко и отчетливо спросил Крэш.
Губер от неожиданности открыл рот, беззвучно шевеля губами, и уставился на шерифа в глубоком изумлении, явно напуганный таким началом разговора.
Крэш рассмеялся.
— Давайте, я угадаю! Это как раз та тайна, которую вы так хотели скрыть, именно из-за этого вы всю прошлую ночь пролежали не сомкнув глаз, раздумывая, как получше отбрехаться, чтобы я ничего не узнал?! А я уже все знаю. Вот незадача!
— Но… Но как вы узнали? Кто вам сказал? — дрожащим голосом проговорил Губер Эншоу.
— Да никто мне не говорил. Я и не знал этого, Эншоу, пока вы сами себя не выдали — прямо сейчас. Просто это единственное разумное объяснение вашего поведения. И это сразу бросается в глаза. Один черт знает, как я мог упустить это раньше! Тоня Велтон прибыла на место преступления через пару минут после меня. У нее не было никаких объективных причин так настаивать на участии в расследовании. По крайней мере, никаких деловых причин. Однако причины таки были — личные. Но сейчас меня интересует не это. Будьте добры, объясните-ка мне, что вы и Тоня Велтон делали в «Лаборатории Ливинг» в ночь, когда напали на мадам Фреду?
Губер Эншоу снова беспомощно раскрыл рот, но так и не смог ничего сказать. Слов не было.
Крэш продолжал давить на психику:
— У нас есть записи следящего устройства, Эншоу. И мы наверняка знаем, кто там был, и знаем когда. Вы трое. Тоня Велтон, Йомен Терах и вы, Губер Эншоу! Вы и только вы, не считая самой Фреды Ливинг. Медицинское освидетельствование довольно точно установило время нападения, с точностью до получаса. И за это время в «Лабораторию» входили и выходили только вы четверо, Эншоу. Только вы!
— Э-э-э… Э-э-э… — Губер пытался что-то сказать, но у него так ничего и не вышло.
— Спокойно, Эншоу! Расскажите мне все, как было. Отвечайте на все вопросы, которые я вам сейчас задам, иначе у вас будут большие неприятности! Вы скрыли, что Велтон была там, для того чтобы защитить ее, так? Вы подозревали, что это она напала на Фреду Ливинг?
— О Господи! Нет! Нет, только не я!
— Отвечай!
— Д-да… Да. Но теперь я не верю в это! Но в ту ночь… Это было так ужасно! Я не знал, что и думать. А они с Фредой так ссорились тогда…
— И потому вы сперва решили, что это Велтон ударила Фреду?
Молчание. Крэш настаивал:
— Говорите, Эншоу! И говорите правду! Расскажите все, о чем я спрашиваю. Так вы лучше всего сможете защитить свою Тоню Велтон. Умолчание и ложь сейчас только повредят ей! Я снова спрашиваю — почему вы решили, что Велтон умышленно напала на вашу начальницу?
— Нет, что вы! Я не думал, что она могла сделать это намеренно! — поспешно сказал Губер. И тут же осознал свою ошибку. — То есть нет, я вообще не думал, что это сделала она! Но… Но тогда я подумал… подумал, что она могла, то есть физически могла это сделать… В гневе или в порыве раздражения — они же ругались…
— Ну, хорошо. Допустим. А что же сама Тоня? Когда она узнала, что вы тоже там были в ту ночь, попыталась ли она вас как-то защитить? И подозревала ли она, что это вы могли напасть на Фреду?
Губер удивленно поднял брови, явно сбитый с толку и растерянный.
— Что? А, ну конечно! Конечно! — Он с минуту раздумывал, потом сказал: — Фреда и я… Доктор Ливинг и я серьезно спорили, и довольно часто. Тоня вполне могла подумать, что я разозлился и ударил Фреду, но ведь если она так думала, значит, это доказывает, что сама она была непричастна к преступлению!
— А вы не подумали, что может быть и другое объяснение? Например, если бы Тоня Велтон действительно совершила это преступление, а потом всячески старалась вести себя самым естественным образом, чтобы на нее никто не подумал? Может, она просто разыграла невиновность и собиралась подставить как раз вас? Об этом вы не подумали?
Эншоу смертельно побледнел. Он понял, что шериф озвучил все его самые страшные подозрения.
— Нет, нет! Этого не может быть! Я не верю в это! Она не такой человек. Тоня не могла так поступить с Фредой!
— Тем не менее раньше это не казалось вам невозможным! Почему вы считаете, что тогда ошибались, а сейчас — правы?
— В ту ночь, когда это случилось, я не в состоянии был мыслить здраво. Когда я наткнулся на тело, я так растерялся и перепугался. Я не знал, что и думать! Но потом я все обдумал и уверен — это просто невозможно!
«Когда я наткнулся на тело»! Альвару понадобилась вся его выдержка, чтобы не вскрикнуть от удивления. Но с этим надо будет разобраться позже. Эншоу сам не понял, что проговорился, и чем дольше он будет так неосторожен, тем лучше! «Пусть поболтает еще, — подумал Альвар. — А к этому мы вернемся чуть позже». И он наугад выбрал другую тему, чтобы не вызвать у Эншоу никаких подозрений.
— Вы говорили, что часто спорили с Фредой Ливинг. По какому поводу?
Губер выпрямился и сложил руки на груди.
— Мне не нравилось, что она задумала.
— Что именно?
— Эти роботы с Новыми Законами. Я считал и считаю, что это весьма опасное новшество.
— И тем не менее вы работали вместе с ней над этим проектом.
Губер положил руки на стол, задумавшись, провел ладонью по гладкой крышке и вновь нервно сцепил пальцы. Его ладони заметно вспотели.
— Да, это правда. — Губер взглянул на Альвара, и внезапно его глаза ярко вспыхнули. — Это я создал гравитонный мозг, шериф Крэш! Его возможности поистине невероятны, позитронный мозг по сравнению с ним — практически ничто! Мой гравитонный мозг начинает новую эру в роботехнике! Он дает бесконечно широкие возможности для новых исследований, таких усовершенствований интеллекта и способностей роботов, что даже представить трудно! У меня есть записи и пробные образцы, опытные модели и результаты экспериментов, которые подтверждают мои слова. Я предлагал их каждой лаборатории на нашей планете и всем ведущим исследовательским центрам на других планетах колонистов. И никто, повторяю, никто не пожелал меня слушать! Никому не было до этого дела! Никто не захотел принять и использовать мое открытие, плоды моих трудов! Они считали, что без позитронного мозга робот — это и не робот вовсе! Мой гравитонный мозг не годился для роботов! Они свято верили в это, все, к кому я обращался! И только Фреда сумела понять меня, сумела оценить и принять мои идеи. Она поняла, что мой гравитонный мозг — это идеальный чистый лист, на котором можно записать ее Новые Законы.