«Будешь интенсификацией?» — спросили как-то Круца. «Ну что я ни то ни сё, ни рыба ни мясо», — посетовал на собственную уступчивость Круц и согласился. Опыт, впрочем, имелся: был он и пятилеткой, и семилеткой, и Продовольственной программой.
Круц бился, как карась на сковородке, преодолевал вопреки законам физики собственную инертность, разворачивался в марше, перестраивался на ходу, вел ожесточенную борьбу с самим собой и даже побеждал в этой борьбе, проникал всюду, подобно СПИДу, распространяя опыт себя самого. Круц старался, и его старание было замечено, оценено.
После этого карма делала Круца батареей центрального отопления, кувейтским танкером, протоколом заседания организации «Память», Знаком качества, американским долларом и даже картой посевов конопли на территории Кировского района города Москвы. Круц перевоплощался со знанием предмета, аккуратно и в срок.
И вот превратился Круц в пруд. Он стал замечательным прудом, заросшим ряской, с отражениями деревьев в воде, с нехитрыми насекомыми и насекомоядными, множеством комаров и грязными жабами. «Куа, — выдавливал из себя Круц, — Куа». Шло время, и Круц стал беспокоиться. Он зарастал, а толчков извне, толчков, побуждающих к новым превращениям, не было. Однако никто и не говорил ему: «Хватит, Круц, спасибо за службу, становись-ка ты знаменем спортивного общества „Спартак“». И Круц продолжал быть прудом.
Однажды сонным августовским днем ветерок надул в уши Круцу: «Будь Круцем, будь Круц».
«Круц, круц. Круц, круц», — пробулькал в ответ Круц.
Малое жизнеописание Круца
Вот старая, давно забытая легенда о Круце.
Его отец был Круц, мать Вера, он родился в звездную ночь, когда распаренное от солнечного жара небо нашло убежище под крылом одинокого ворона.
Пять лет ему было, когда увезли его в страну Высоких Гор семеро безголовых всадников в черных плащах; один из них потушил горящую реку, остался лишь робкий дымок.
Страна Высоких Гор была расположена в середине космоса, откуда одинаково доступны все планеты. Иногда, гремя железными ключами, в Замок Снов, куда его заточили, пробиралась Бабушка с мешком апельсинов. Отравленные стражники с пеной возле рта умирали на часах.
Могучая тайна окутывает этот период жизни Круца!
Обитатели Замка Снов, точнее, узники его, рассказывали друг другу волнующие истории о своих далеких мирах. Их заточил туда Змеиный Глаз, которого никто никогда не видел.
Принцесса Девочка рассказывала притихшим слушателям о том, как Змеиный Глаз возил ее в холодный северный Зимний Дворец, построенный из вечного льда, о том, как спала она в огромном зале под одеялом из снега, а Змеиный Глаз оборотился хрустальным шаром и наблюдал за ней, вращаясь.
Однажды их позвали в Электрический Шатер, где за бумажными перегородками бесшумно скользили покорные воле Глаза фигуры, и тени на полотне рассказывали историю Алладина Разумного и его волшебной лампы, тень сменялась светом, оранжевое и зеленое менялись местами, ожесточенно спорили между собой чьи-то пальцы на экране, когда свет внезапно гас и горы бархатных подушек рождали плачущие звуки, музыку мудрого змеиного танца.
Круц убегал из Замка Снов, спускаясь по веревочным лестницам, пытался завести мотор остроносой ракеты, но его ловили. И однажды стражники поволокли его в Синюю Комнату, где Змеиный Глаз усыпил его и мучил, безжалостно глядя с высоты.
Вот Круц с Бабушкой, спасшей его от холодного взгляда, сидят у дороги. Перевязанная платками, подходит Цыганка, держа в руке нити судьбы. Она что-то бормочет, советуясь с Глазом, прядет серебристую ткань. На ткани карта Страны Раздол, и Замок Снов господствует над ней. Морщится, гаснет солнце, шепчет Круцу в ухо непонятные слова Цыганка. Бабушка дает ей несколько куриных яиц, из которых должны вылупиться Необычные Усталые Птицы, не умеющие спорить с ветром.
Круц заходит в бревенчатый дом с голыми стенами и черными детишками на полу. Он знает, что они полетят вместе с ним, когда он заведет мотор ракеты, полетят к Глазу, чтобы сокрушить его могущество. Пока что детишки черны, глупы и голодны. Положив на горбатый стол буханку хлеба, Круц уходит.