На столе возле тарелки лежит книга. Это Камю. Очевидно, именно она усыпила Артура Постороннего, спихнула его с обрыва в поток иллюзий. Я давно уже не читаю. У меня глаза болят.
— Артур, — спрашиваю я его, — так ты продал магнитофон?
Артур кивает головой. Он продолжает спать. Я вспоминаю, как несколько лет назад мы с ним смотрели ноябрьский парад по ящику. Рядами шли военнослужащие с покорными чьей-то воле, неестественными лицами. Каждый из них старался иметь нужное выражение, но у большинства отчетливо видно было лишь это старание. Телевизор был черно-белый — свет и тень. Звук был выключен; что мы слушали тогда — «Флойд» или двойник Заппы? И парад казался марсианским, неземным, Кремль мог быть гигантским лунным цирком, а мавзолей — магическим многогранником, загадочным храмом Каабы. Словно гигантские насекомые, ползли друг за другом по Красной площади танки и прочие штучки. Пытаюсь вспомнить весьма специфический юмор той поры — никак, помню лишь, что смеялись весь вечер. Ну не плакать же, в самом деле! А пьяный растроганный голос диктора был и впрямь очень мил, завораживал, успокаивал. Казалось, с миром все в порядке — не в порядке что-то с нами. И мы делали саморазрушающие движения. Или просто пили вино — кто как это называл. Сидел там и Фомин. Потом Артур рассказывал, как они с Фоминым ездили в Прибалтику.
Это было курсе на втором, летом. Мать Артура купила две путевки — автобусная экскурсия. А Фомин получил тогда стипендию на группу, и три стипендии выплатить не успел. Кроме того, дома им дали денег на покупки. И они поехали. Там, в автобусе, были две девки, а остальные люди достойные, солидные, с фотоаппаратами. В каждом городе эти люди делали покупки. И ходили на экскурсии, фотографировались на фоне разнообразных достопримечательностей. Сначала их с Фоминым будили на осмотр достопримечательностей. Это бывало по утрам: они отсыпались. Артур и Фомин пили всю дорогу. Сразу же по приезде они искали магазин. Самое интересное было в Паланге. Они пошли по барам, обойдя все что можно. Пропив все деньги, которые были при себе, решили идти к автобусу, тем более, что был объявлен сбор в намеченный час. Однако Артур обнаружил еще два рубля, они зашли в последний бар. Самым дешевым был джин «Балтийский» — по рублю. Взяли. Играла сладкая итальянская музыка, люди мирно беседовали. Артур и Фомин сидели за чистеньким столиком, украшенным букетом с полевыми цветами. Официант спросил их, что будут есть. «Мы не закусываем», — последовал ответ. И тут официант принес этот замечательный джин.
Существует целый класс таких напитков — горьких, отвратительных, неестественных химических цветов. Это бенедектин, дешевый ром, шартрез. Не последнее место в этой компании занимает «Балтийский» джин. Очевидно, его пьют моряки, которые попали в беду. Итак, Артур выпил джин, выпил разом. Долго смотрел он на Фомина, боясь пошевелиться, выдохнуть, встать. Фомин, начав пить очень мелкими глотками, не мог оторвать рюмку от губ. Выпив, он уставился на Артура, не говоря ни слова. Затем взял букет цветов из вазы, сунул в рот и стал медленно жевать. Тщательно пережевав ромашки и васильки, Фомин встал и пошел. Официант с уважением уступил ему дорогу. Артур хрипел, не в силах встать. Потом встал и он.
Когда они вышли из бара, солнце выглядело несколько утомленным. Вечерело. Артур нашел место между автобусами и молчаливо лег. Фомин лег рядом. Проснулся Артур от сильной выхлопной струи, бившей прямо в лицо. Было темно, горел одинокий фонарь. Слышались крики людей. Это искали их. Какой-то человек направил фонарик прямо в лицо Фомину и схватил его за руку. Фомин ничего не понимал, он думал, что попал в гестапо. Их отвели и посадили в автобус. Два часа их искали по барам — везде отвечали, что были два молодых человека и пили все подряд. Никто не знал, куда они ушли. Автобус тронулся. Фомин начал трезветь. Две жизнерадостные тетушки, которые видели из окна автобуса всю страну, привычно затянули туристическую народную песню «Степь да степь кругом». Внезапно Фомин начал подтягивать гнуснейшим, визгливым голосом. Все в ужасе смолкли, и оказалось, что он пел совсем не ту песню, а тянул следующее: