Обозленный моими нападками, Тарас спросил меня, почему я пытался соблазнить его жену. Он состоял в браке, который в начале века назвали бы гражданским. Я действительно несколько раз пытался соблазнить его жену, однако она, видимо, не считала меня полноценным ублюдком и все время отказывала. Поэтому вопрос Тараса болезненно задел меня. «Мне кажется, у нас с ней был ментальный контакт», — ответил я ему глупо и трусливо. Тарас деликатно заметил, что жена его не спит с достойными людьми, предпочитая редких подонков, чем подсластил пилюлю. Переночевали мы у уже сведенных с ума знакомых, так что нам было неинтересно, но лично я был очень благодарен им за то, что они не выставили нас вон.
Наутро мы шли по Московскому проспекту и, привлеченные рекламой, спустились в подвальчик кооператива «Эксперимент». Худая интеллигентного вида женщина торговала майками с надписями и календарями. «Несмываемые голландские красители», — сказала она нам и, не увидев реакции, добавила: «А вот календарь с драконом, купите на счастье. Следующий год — год дракона». Тарас, видимо, почувствовал, что должен оградить народ от шарлатанов, и сказал: «А почему дракон у вас серый? Нужен ведь синий дракон. Это мой год, я знаю. И какое счастье? Какое счастье? Много бед и несчастий ждет нас в 88 году, — за спиной у него выросли крылья, пророческий голос окреп, — всех нас ждут землетрясения, стихийные бедствия, моря крови и смерти близких. Никому не удастся спрятаться от несчастий в будущем году». Толпа уже устремилась на выход, как с Дворцовой площади в Кровавое воскресенье. «Никто не избежит общей участи, — продолжал Тарас вещать, хотя я и подталкивал его к ступенькам наверх. — И вообще, год будет високосный», — добавил он с высоты положения.
Так мы сводили друг друга с ума и даже поспорили, кто сойдет с ума быстрей. Однако игра не получалась. «Не читай, с ума сойдешь», — говорила мне бабушка в детстве. Тарас утверждал, что так оно и вышло, но я стал приводить доводы в свою защиту и уличать в безумии его самого.
Наконец, Король Сумасшедших купил билет на поезд и, сидя на чердаке общежития военмеха, мы с ним выпили. Снизу приближались чьи-то цокающие шаги. Это Медный Всадник поднимался по лестнице. «Прочь из моего города», — сказал царь. «Мы еще не пропили все деньги, Петр Алексеевич», — ответил Тарас с уважением. «Как? — взглянул я на него вопросительно. — У тебя есть еще деньги? Зачем же я дал тебе семь рублей?» — «Ты должен уехать сегодня же поездом на 6.10, — сказал царь Тарасу. — И ты — прочь отсюда», — добавил он, неласково глядя на меня и дергая правым усом. Тарас налил стакан и протянул его Петру. «Закуски только банан, да и тот зеленый», — извинительно произнес он. «Проклятые колумбийцы!» — воскликнул царь. «В Колумбии люди глупее, чем в Парагвае», — человеконенавистнически поддакнул я. Царь выпил и подобрел. «Слышали, герр Питер, что на истфаке — семинар по новому искусству?» — продолжил я беседу. «Так-то оно так», — неопределенно пробормотал царь и выпил еще. Зеленая кожура полетела в лестничный пролет, Петр I хрустнул початком и скривился. «Ржавчины не боитесь, мин херц?» — спросил я. «Почистят», — ответил Петр. «Посмотри на часы», — сказал мне Тарас. «Зачем?» — «Я хочу знать время». — «Зачем тебе время?» — «Время — это всё, что у меня есть». — «Шесть часов». — «Сколько?» — «Шесть». — «Поезд уже ушел», — произнес Медный Всадник и осторожно пошел вниз, держась за перила. Он исчез внезапно, как рубль, только икнул на прощанье. «Так ты сегодня не уедешь?» — спросил я Тараса и заплакал. «Нет», — ответил он и вытер мне глаза платочком.
Снизу послышался грохот. Это не рассчитал движений наш друг, оставивший нас жить в своем жестоком вымысле навечно, навсегда.
5. Герой, не знающий квантовой теории,
пытается обрести массу покоя
Очень трудно, товарищи, жить одной лишь свободой.
Вот я говорил, что нейтрино не имеет морали, желаний, совести и чести. Так-то оно так — с точки зрения постороннего наблюдателя, однако теория относительности признает разные точки зрения, и, с точки зрения самого человека-нейтрино, у него есть и желания, и мораль, и цель. Чего же может хотеть такая экзотическая частица? Вспомним — неистовый христианин желает найти неопровержимые доказательства своей веры, авангардист хочет печататься в журнале «Нева», атеист желает обрести веру в своем атеизме, чего же желает нейтрино? Конечно, покоя, постоянного места жительства.