- Не считая всех этих слухов о скоропостижной кончине Тиберия. Этот старый солдат умер от своей же старости. Причем вряд ли кто будет спорить, что Тиберий причастен к смерти Германика.
- Да, - ответил Сервий. - Никого народ еще не любил так, как Германика. В день его смерти кидали камнями в храмы и опрокидывали жертвенные алтари. А варвары отпустили бороду и обрили головы своим женам. А как долго скорбел о нем народ! Немудрено: вся свирепость Тиберия охватила Рим именно после смерти Германика. Теперь Тиберия нет (что уже повод к празднеству), а сын Германика - император Рима.
- Да хранят его бессмертные боги, - сказал Деций. - Но хватит сегодня о политике, Сервий, хватит. И достаточно на сегодня о поэзии. Я знаю, что ты хороший рифмоплет. Но, клянусь Либером, лучше будет пойти в какую-нибудь лавку и возлить богам. Нашим Авентинским богам, богам народным.
Они уже стали проталкиваться сквозь толпу, хотя это было довольно непросто. Откуда-то снова вынырнул мерзкий карлик. Он встал возле Сервия, тот даже немного опешил.
- Стихи чудовищу посвящаешь, рифмоплет? - сказал карлик.
- Откуда ты знаешь? - вздрогнул от неожиданности Сервий.
- Он подслушал наш разговор, этот омерзительный карлик! - ответил Деций.
- Калигула живет на погибель себе и другим, - ответил карлик. - Тиберий вскормил ехидну для Рима! Он вскормил ехидну! - карлик засеменил дальше. Сервий простоял несколько минут на одном месте. Его охватило какое-то неприятное чувство, которого он не мог объяснить. То ли это уродливый вид карликов, то ли его слова так задели душу. Сервий пожал плечами и они отправились в лавку.
Толпа не убывала. Распевая песни и осыпая улицы зерном, народ приветствовал Гая Цезаря Калигулу. Прозвище "Калигула" означает "Сапожок", новоявленный император получил в солдатском лагере, где провел свое детство. Начинались представления уличных актеров и фокусников, пожирателей огня и жонглеров.
- Отец, я посмотрю представление! - сказала Фабия.
- Ты никуда не пойдешь! - строго сказал Траквиний. - Улицы полны народу и злых людей, идем домой!
- Но отец! - жалобно воскликнула девушка. Тут нахлынула толпа, оттеснив ее на другую сторону.
Торквиний потерял из вида свое чадо. Фабия тоже потеряла старика из виду, сперва ей даже стало страшно, а потом охватило внезапное чувство радости: теперь можно будет посмотреть представление актеров и циркачей, здесь конечно же будет весело. Кроме того, она не могла забыть того, что сегодня ей посчастливилось увидеть Калигулу, хотя бы мельком. Теперь можно было бы собою гордиться: она видела едва ли не олимпийского бога! Уличные актеры показывали забавные сценки. Зрители смеялись с обжорливого Геркулеса, ради вкусного обеда способного на все и с Нептуна, изображенного в сценке наивным простачком. Он напевал веселую песенку, размахивая трезубцем. Акробаты делали замысловатые трюки, а выдуватели огня поражали народ своими фокусами. Все это было сделано в честь нового императора, сына обожаемого людьми Германика. У каждого было радостно на душе и, казалось, ничто на свете не может омрачить радостного и торжественного праздника, который настал впервые после долгих лет правления Тиберия, тиранящего свой народ и поражающего своей чрезмерной свирепостью. Вот почему душа квиритов сегодня ликовала. Наконец-то тирания окончилась, Тиберия сменил благой и величественный цезарь, сын лагеря и отец войска, благочестивый и добродетельный. В его честь слагали стихи и пели торжественные гимны, устраивали цирковые игры и гладиаторские бои. В этот день многие дали клятву в том, что отдадут за Гая Цезаря и душу и жизнь, Фабия была далека от политики. Она жила в розовом свете. Собирала полевые цветы и помогала отцу в лавке. Лавочник Торквиний был образован. Где он получил образование - об этом он никогда не распространялся, но все, что знал, передал дочери. Фабия выучила греческий, как какая-нибудь знатная патрицианка и с удовольствием декламировала трагедии и комедии. Знала она и Гомера, и Софокла и Аристофана. Любовь к поэзии Торквиний привил ей с детства. Прекрасная, как Венера, и по-детски наивная, она достигла семнадцатилетия. Фабия верила, что сегодня в пурпурной тоге, с золотым венцом на голове, в великолепной колеснице, запряженной белыми конями с блестящей гривой, ехал не Калигула, а сам Юпитер. Да, это был именно он! Казалось, кони встрепенутся и помчат его в заоблачный Олимп.
Фабия так увлеклась зрелищем, которое показывали бродячие фокусники, что совершенно упустила из виду - было уже поздно. Почти совсем стемнело.
Звезды высыпали на небе, где выделялись созвездия мифических героев - Персея и Андромеды. Люди начали потихоньку расходиться, а фокусники окончили представление. То здесь, то там слышалась пьяная болтовня гулявших солдат. Фабия заспешила домой. Идя по темным и малолюдным переулкам, она вспоминала сегодняшний день. Часто шныряли дешевые простибулы, нищие и мошенники, весь римский сброд, для которых наступило золотое время суток. Многие разбрелись по забегаловкам.
- Эй, красавица! - послышался сзади чей-то грубый пьяный голос.
Фабия не обернулась и не замедлила шаг.
- Эй, к тебе обращаюсь! - повторил голос более грубо. Кто-то схватил ее за руку. Фабия тихо вскрикнула, вырвала руку и пустилась бежать. Она слышала топот в двух шагах от себя. Другого выхода не было, как заскочить в кабак.
- Стой, ты, дешевая потаскуха! - грубиян настиг ее уже в кабаке и с грохотом повалил на стол. Сидящие в кабаке обернулись. Здесь же пили вино уже знакомые нам Сервий и Деций.
- Какие низкие нравы стали у римского народа! - встал Сервий, возмущенный поведением пьяного наглеца.
Пьяный солдат схватился за меч, но получив кулаком по лицу, отшатнулся в сторону. Фабия закусила губу и в ужасе наблюдала за происходящим. Волосы ее разметались и прядями падали на лицо. Она была похожа на богиню, потревоженную каким-то непрошенным гостем.
Солдат вторично попытался достать меч, но был так пьян, что после второго удара кулаком, свалился с грохотом на пол.
В этот момент в кабак заскочил разлохмаченный Торквиний:
- О бессмертные боги! Наконец-то я нашел тебя, горе мне, старику, никогда не видать мне покоя! - он схватил Фабию за руку и выволок из кабака. Она успела обернуться и заметила, что Сервий внимательно смотрит на нее. Их глаза встретились.
"Жаль, что я никогда не увижу его", - почему-то подумала она.