Жандармский ротмистр Цисс облегченно вздохнул, выдавая документы на право проезда Михаила Ивановича Калинина в Ревель.
В РЕВЕЛЕ
Шагая по Ревелю, Михаил Иванович читал названия улиц. Таблички были на эстонском и русском языках. Дома же выглядели совсем не по-русски. Островерхие, будто к небу тянутся. Улочки узкие, но чистенькие, аккуратные. Совсем иностранный город. И заводы-то все в руках немцев. Фамилии владельцев на вывесках предприятий свидетельствовали, что немцы прочно обосновались в городской промышленности: Крулль, Майер, Оссе…
Стоп! Вот на этой улочке, кажется, живет тот эстонец, к кому надлежит явиться. Шел, считал дома и удивлялся: как понять, дом 8, еще дом 8, еще… Этак и самому засыпаться можно и товарища подвести.
Поразмыслил и пошел разыскивать железнодорожные мастерские, где работал эстонец. Долго стоял у ворот, соображая, как проникнуть в цех: с «волчьим паспортом» могут и не пропустить.
Потом решился и равнодушно пошел через проходную. Сторож на него и не взглянул.
Эстонец работал токарем, жил в небольшой комнатушке на той самой улице, на которой три дома значились под № 8. «Это у нас бывает», — сказал эстонец. Принял он Калинина тепло, показал город, проводил в полицейское управление, где надлежало зарегистрироваться. Но помочь ему мало чем мог, так как русский язык знал он плохо. Да и как объяснишь окружающим, начальству свои связи со ссыльным петербуржцем?
Калинину, однако, везло. Расписываясь в полицейской книге, он увидел фамилию: Саак Карл, высланный из Петербурга на родину за революционную деятельность! Против фамилии стоял адрес. Вот это находка!
Не теряя времени, Калинин пошел к нему. Карл, энергичный, жизнерадостный парень, узнав, с кем имеет дело, искренне обрадовался.
— Вот здорово! Очень хорошо! — повторял он. — Квартира, деньги есть?
— Живу. Пятнадцать рублей еще в кармане.
— Вот здорово! — еще больше обрадовался Саак. — Теперь мы совершенные богачи. У меня осталось только полтора рубля, да твои пятнадцать — хватит на всю пасху. А со среды или четверга на следующей неделе устроишься у Вольта, где я работаю.
И действительно, в четверг Михаил Иванович стал к токарному станку на машиностроительном заводе «Вольта».
Первые несколько дней он осматривался, приглядывался, размышлял, с чего начать. Тут куда трудней, чем в Тифлисе. Там все же было немало русских. К тому же многие грузины и армяне понимали русский язык и изъяснялись на нем. Эстонцы же немецкий знали лучше, чем русский.
Работал Калинин, как и везде, старательно. Как же иначе? Надо показать начальству свои способности, чтоб дорожило тобой. Да и рабочие больше уважают мастера своего дела.
Михаил Иванович держался со всеми ровно, по-дружески. Постепенно эстонцы привыкли к нему. Они любили поговорить с этим русским, даже просто обменяться двумя-тремя незначительными фразами.
Калинин же по выработавшейся привычке изучал людей, взвешивал на своих душевных весах каждого, с кем пойти, кому довериться.
Часто он заговаривал с Паулусом Карилайдом, работавшим на точке инструмента. Принесет резцы и непременно шутку какую-нибудь отпустит. Паулусу нравились шутки русского. Он охотно отвечал на его вопросы.
— Читать люблю, больше всего про пиратов да про охотников.
— Это хорошо, — с улыбкой отвечал Калинин. — Но есть другие книги, про житье-бытье рабочее, про жизнь нашу.
Паулус сначала не понимал, о чем речь, но больше и больше прислушивался к словам Калинина: уж больно правильно говорит этот парень. Спросил как-то:
— Откуда все это знаешь?
Вместо ответа Калинин пригласил его к себе домой.
Долго проговорили в тот воскресный вечер новые друзья. На прощание Калинин протянул Карилаиду брошюру о Первом мая:
— Вот здесь правда о нашей жизни… Читай, что не поймешь — спроси.
Подружился Калинин и с соседом по цеху. Звали его Августом Аавиком, и он знал русский язык.
Постепенно вокруг Калинина стал сплачиваться кружок. В него входили и местные рабочие и ссыльные, которые после разгрома знаменитой первомайской Обуховской стачки начали один за другим приезжать в Ревель.
Используя петербургский опыт, Михаил Иванович завязывал знакомства с рабочими других предприятий. Вести революционную работу помогала теперь газета «Искра», первый номер которой вышел 11 декабря 1900 года.
Михаил внимательно следил за «Искрой», по нескольку раз прочитывал каждую статью. Пробовал писать и сам. От друзей он слышал, что автор многих статей — тот самый Владимир Ульянов. Свои статьи В. Ульянов подписывал чаще всего В. Ильин, а с конца 1901 года — Ленин — человек, основавший «Союз борьбы», а теперь упорно и настойчиво сколачивающий рабочую партию.