— Э-э-э…
— Тётка Наталья, — оборвал допрос я. — Меня в этом доме накормит кто-нибудь, или мне с голоду помирать?
Тётка Наталья охнула, подхватила юбки и ушуршала в дом. Остальные тоже расползлись. Во дворе остались я и Тварь.
— Хозяин, — нежно дохнула мне в ухо кобыла. По ощущениям — на предельную мощность включили фен.
— Чего?
— Ты ж не думаешь, что про подарок — это я всерьёз сказала, что мне не надо? И про хмельное тоже.
— Я не думаю. Я записал. И свидетели есть.
— Ну, хозя-яин…
— Да будет тебе подарок! Обещал — значит, будет.
Тварь восторженно заскакала вокруг меня по двору. Время от времени высоко вскидывала копыта и ржала.
— Чего это она? — спросил выглянувший из сарая Данила.
— Рождество ждёт. Радуется.
Данила одобрительно покивал.
— Барин. А с бочонками-то — чего делать?
— Да ничего пока, сложи в сторонке. Поглядим, может потом пригодятся на что. Посчитай, кстати, сколько там целых осталось?
Данила посмотрел изумленно.
— Извиняйте, барин, этого я не могу.
— Почему?
— Дак, не обучен счёту. Тихоныча звать надо. Тётка Наталья ещё умеет, но она по пальцам только. Когда пальцев не хватает, то не умеет.
— Бардак!
— Чегось?
— Я говорю, исправлять ситуацию надо. Победим Кощея — возьмёмся за установление поголовной грамотности на территории отдельно взятой усадьбы.
Данила перекрестился и попятился.
— Да ну вас, барин! Скажете тоже…
— Владимир Всеволодыч! — на крыльцо выпорхнула Маруся. — Тётка Наталья велит к столу приглашать, кушать подано!
Насыщался я долго и с удовольствием. Поднятие ранга такого уровня требовало серьёзного восстановления затрат. Тётка Наталья дважды подкладывала мне омлет, придвигала домашнюю ветчину, творог, варенье и булочки с маслом.
Насытившись и взявшись за кофе, я откинулся в кресле. Планов, как обычно — лопатой не раскидать. Но прежде всего надо посетить Дубовицкого. Вдруг он что-то полезное нарыл?
— Владимир Всеволодович! — встретил меня Дубовицкий. — А я уж думал посылать за вами!
— Вы в следующий раз не думайте, — посоветовал я. — Посылайте сразу. Я же не сижу, к креслу приколоченный. Меня сперва найти надо… Так что у вас?
— Прошу, — Дубовицкий ухватил меня за рукав.
Потащил к столу, на котором были разложены открытые книги.
— Вот, взгляните!
Я взглянул. Самая большая книга в раскрытом виде занимала едва ли не половину стола. Пергаментные страницы, обтрепанные по краям, кожаный переплёт — в общем, очень старая. Распознавать затейливую вязь из букв я даже пытаться не стал. Посмотрел на картинку.
Она изображала… Ну, Змея Горыныча, видимо, запрос-то был на него. Покрытое чешуей туловище, три клыкастых головы на длинных изогнутых шеях, злющие маленькие глазки, могучие крылья и свивающийся в кольца хвост. Три разверзнутые пасти изрыгали огонь.
Старинный художник был талантлив, картинка впечатляла — несмотря на то, что краски потускнели от времени. Это тебе не пресмыкающиеся недоразумения в Пекле, по какому-то нездоровому замыслу ставшие крылатыми. Эта тварь — всем тварям тварь.
Для того, чтобы читатель впечатлился ещё надежнее, вокруг Змея Горыныча были изображены люди. Ростом — в три чешуинки Горыныча.
— Очень хочется верить, что это художественное преувеличение, — пробормотал я. — По Питеру вот, говорят, пауки металлические гоняют. Пятьдесят человек уже сожрали.
Дубовицкий покачал головой:
— Увы, Владимир Всеволодович. Другие источники подтверждают, что Змей Горыныч огромен. Так что, боюсь, то, что мы видим — скорее преуменьшение.
— Угу. Ладно, упрёмся — разберемся. А победить-то его как?
— Вот, взгляните сюда.
Дубовицкий перевернул страницу. Персонажи те же, но теперь от людей, окруживших Горыныча, в него летели стрелы.
— И это всё? — спросил я.
— Увы.
— Н-да… Что ж, спасибо за информацию. До новых встреч, поздравляю вас с наступающим Рождеством. Не уверен, что когда-нибудь нам с вами снова доведётся…
— Постойте! — Дубовицкий вцепился в мой локоть. — Есть ведь ещё и текст.
Я вопросительно склонил голову набок.
— Там написано, что стрелы, пущенные храбрыми охотниками, ослепили чудовище. Змей Горыныч ослеп и метался до тех пор, пока не угодил в хитроумно расставленные сети! Тут-то ему и смерть пришла.
— Угу. Круто. А где эти сети так хитроумно расставили, не сказано? Подъёмные краны подгоняли, или что?
Дубовицкий вздохнул.
— Об этом, к сожалению, упоминаний нет.
— А о том, из чего были сделаны сети? Тварь же огнём плюётся, пожжёт всё на хрен! — я ткнул пальцем в пламя, вырывающееся из пастей Горыныча.