При этих словах Мстислав Романович наморщил нос, повёл глазами. Разговор опять начал сворачивать в русло былин и народных сказаний.
«Дело я говорю, князь, верь мне! Стал я доверенным лицом у самого Дамира Кугельбетовича, я то ведь по образованию юрист, Сорбонну заканчивал.»
Брови у Мстислава Романовича приподнялись, он вспомнил брильянтовую запонку в рукаве Плоскынина.
«Так вот, Мстислав Романыч, затеял вражина русский дух на Калке совсем истребить!» - И когда Мстислав Романович уже поднял было руку, чтобы жестом категорически прекратить этот бестолковый разговор, Плоскынин схватил свой портфель и вознёс его над головой, как Моисей свои каменные скрижали.
«Здесь свидетельства против поганых! Не в честном бою в открытом поле хочет басурман тебя одолеть. Задумал он рейдерским захватом у тебя «Калку» оттягать!»
Мстислав Романович вздрогнул всем телом и ухватился руками за подлокотники до хруста в пальцах. Как, откуда этот серый ворон узнал о «Калке»? Схема его участия в лучшем ресторане города была такой засекреченной, он и сам толком бы не рассказал, как оно там функционирует. Прошли те времена, когда было достаточно записать бизнес на тёщу, теперь общественное мнение любого завалит, надёжнее киллерской пули.
С другой стороны, если кто-то докопается до корешков и задумает оттягать у него лакомый кусок, то и доказать свою правоту будет никак не возможно.
Молнией промелькнули эти мысли в голове и никакого ответа на них не было, оставался только загадочный портфель вознесённый над его головой.
«Что там, в портфеле?» - просипел он пересохшим горлом.
Плоскынин аккуратно положил портфель на стол и нажал на клавишу ободранной металлической застёжки. Не отпуская пальца он ещё раз глубоко взглянул в часто моргающие глаза Мстислава Романовича.
«Доверяюсь я тебе батюшка, голову за тебя, так сказать, под топор кладу. У них, у бандюков, разговор короткий. Разведают измену - сразу на ножи поставят. Смерти не боюсь - бесчестия нового! Тебе меня судить и казнить, не им.»
После этого он достал из портфеля стопку бумаг, быстро просмотрел их и подвинул половину Мстиславу Романовичу. Тот вопросительно посмотрел на оставшуюся в руках Плоскынина вторую половину документов, но потом взял дрожащими руками предназначенную ему стопку и стал листать. Все эти бумаги он уже видел, на некоторых из них стояла его личная подпись, на других подписи неизвестных ему подставных лиц и заморских адвокатов. Это была вся цепочка собственности, ведущая от него, начальника департамента по имущественным вопросам к ресторану «Калка» с земельным участком, на коем этот ресторан и располагался. Бумаги были настоящие, не поддельные и хранились они в нескольких сейфах в нескольких городах нескольких суверенных государств. Нахождение этих бумаг в недружественных руках, да и вообще в чьих бы то ни было руках, кроме его собственных, означало провал по всей линии, смерть служебную, смерть публичную и позорную.
Нижним в стопке было официальное письмо в прокуратуру с просьбой рассмотрения настоящих отношений собственности объекта, в связи с нелегальным оформлением такового посредством преступной схемы на гр. Руркова.М.Р. Интерес на легальное приобретение приобретение объекта выражает финансовая группа «ДА-Миру!»
«Как, как это могло…?» - могучая челюсть потомственного рюриковича тряслась, зубы клацали.
«Про «как» я рассказать не могу, не знаю, мне готовые бумажки достались. Но должно быть много денежек уплачено было, работа проделана. Другой вопрос, дорогой мой Мстислав Романыч, нас сейчас должен занимать - что делать? Хоть и оригинальные это бумажки и перепрятать их можно, а хотите - так и сжечь? - ничего нам это не даёт. Потому как басурман у себя в сейфе, доступа к которому у меня не имеется, копии имеет. И их в таком деле будет достаточно. И головушка моя зазря полетит.»
«Так что же делать?» - жалобно произнёс Мстислав Романович, деловой и рассудительный тон Плоскынина начал производить на него успокаивающий эффект и слабенький огонёк надежды уже задрожал в его поверженной в прах душе.
«Для начала выпейте чаю, Мстислав Романыч, и послушайте мои соображения.» - Голос Николая Ивановича опять изменился, стал обстоятельным и убедительным. Обе руки он положил на стол, сцепив костлявые пальцы замком поверх стопки бумаг. Брильянтовые запонки уже не стесняясь выехали из рукавов, дружелюбно поблёскивая шлифованными гранями.