- Но почему этот банк, а не другой? Почему ты в нем так уверен?
- А что не в порядке с моей уверенностью? Ты начал в ней сомневаться?
- В последние годы я во всем сомневаюсь, - признался Кальтер. - Твое чутье - не исключение. И то, что ты до сих пор не пойман, еще ни о чем не говорит.
- Что ж, тогда просто изучи историю «Айзенкап-банка», - пожал плечами Старик-с-Тростью, глотнув вина. - За последние три века он пережил все мировые финансовые катаклизмы. Даже сегодня его не слишком лихорадит, поэтому, готов поспорить, он переживет и Сезон Катастроф.
- Ладно, убедил, - сдался Куприянов. - Только у меня еще нет письма, которое надо положить в депозитную ячейку. Сможешь наколдовать мне бумагу и ручку?
- Это ни к чему, - ответил Древний. - Пока ты грелся на солнышке в Намибии, я взял на себя наглость написать письмо твоей дочери. Со всеми нужными инструкциями, разумеется. Иными словами, сэкономил время, которого у нас и так в обрез. На-ка проверь, ничего ли я там не упустил.
Мерлин вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги и протянул тот соратнику.
Безликий, однако, не пришел в восторг от этой самодеятельности. И посмотрел на Старика так, будто он посягнул на святое. Но еще больше Кальтеру не понравилось, что письмо было написано почерком самого Кальтера. Причем настолько правдоподобным, что его, небось, не отличил бы от оригинального даже графолог.
- Ну что, все в порядке? - полюбопытствовал Мерлин, глядя, как нахмурившийся Куприянов изучает его писанину.
- Да полная ерунда! - Кальтер положил листок на стол, а затем ткнул пальцем в первую строку. - Вот это что такое: «Здравствуй, моя родная и любимая дочь Верданди!»? По-твоему, я так начал бы свое письмо?
- Почему бы и нет, - улыбнулся старик. - Как по мне, наилучшее начало из всех возможных.
- Наихудшее, - возразил Куприянов. - Твоему словоблудию Верданди точно не поверит. Во-первых, она мне не родная дочь, а приемная. Во-вторых, я, конечно, ее люблю, но писать ей об этом в письме не стал бы. У нее отличная память, и мне незачем напоминать ей об элементарных вещах. И, в-третьих, я всегда называю ее не Верданди, а Верой. Ей так больше нравится.
- Хм... Да неужели? - покачал головой Мерлин. - А я думал, что достаточно изучил современных людей и их нравы... И что ты предлагаешь? Чтобы я расписал все по пунктам, как в техпаспорте, не добавив от тебя ни одного теплого словечка?
- Как в техпаспорте? А что, было бы в самый раз, - рассудил Безликий. - Такому письму Вера доверяла бы больше. Терпеть не могу сантименты. Да и она тоже.
- Какая странная у вас семейка. Но хорошо, будь по-твоему... - Древний ненадолго прикрыл глаза, а когда открыл их, указал на лист бумаги и спросил: - И как теперь? Надеюсь, это уже не идет вразрез с вашими семейными традициями?
- «Здравствуй, Вера! - прочел вслух Куприянов. - Я жив и со мной все в порядке. Все подробности при встрече. А теперь к делу. Пункт первый: запомни точное время и координаты, где ты должна появиться, чтобы меня отыскать...»
Оставшуюся часть письма, по-прежнему написанного его почерком, но уже в деловом стиле, Кальтер дочитал про себя. После чего кивнул и лаконично подытожил:
- Определенно лучше. Ты, конечно, мог бы постараться и написать идеальнее, но хрен с тобой - сойдет и так.
- Фу-ух! - Мерлин облегченно выдохнул и отсалютовал соратнику полупустым бокалом вина. - Как же я рад, что сумел-таки тебе угодить! И все же, не сочти за недоверие, но почему ты убежден, что твой план удачный?
- Я видел, как он был опробован на практике. Один мой друг, что вытащил меня из крутых неприятностей, дожил до седых волос и отправил Верданди в будущее письмо. Он положил конверт в банковскую ячейку и завещал передать его Вере в определенный день через полторы сотни лет. Вера получила письмо, вернулась за мной в прошлое с советами от моего друга и спасла мне жизнь, когда я стоял одной ногой в могиле. Если это сработало в прошлый раз, почему не сработает сегодня?
- Потому что в тот раз ты еще не перешел дорогу «серым», - ответил Древний. - Хотя, вероятно, именно тогда ты угодил в поле их зрения. Пертурбации со временем, в которых ты участвовал - камешки, булькнувшие в мутную реку, где обитают хищные твари вроде «серых». Твари изрядно покусали тебя и продолжают кружить поблизости, собираясь окончательно тебя сожрать. Я вижу незримый кровавый след, который ты оставляешь, плавая в реке времени. И по которому пираньи постоянно тебя находят. И хоть в последнее время ты обломал кое-кому зубы, это их не устрашит. В воде, что ты взбаламутил, у них мало врагов. Поэтому страх им почти неведом.
- Пока неведом, - уточнил Кальтер. - Но это поправимо.
- Страх есть палка о двух концах, - сказал Мерлин. - Тот, кто пугает, рискует впасть в самоуверенность и стать жертвой аналогичного оружия.
- Посмотрим, - проворчал Куприянов и решил тоже угоститься глотком-другим вина. Для пущей храбрости. - Так, значит, «серые» в курсе, что я могу повторно использовать фокус с письмом и банковской ячейкой?
- О, еще бы! Я перестал бы их уважать, не держи они нос по ветру, дожидаясь, когда ты выкинешь нечто подобное.
- Но с тобой мне ничего не грозит, да? - поинтересовался Кальтер. - Прежде ты хорошо меня прикрывал, прикроешь и сегодня. Знай «серые», что мы в Цюрихе, они бы уже кишели вокруг словно те пираньи, про которых ты говорил.
- Не возлагай на меня чересчур много надежд, Безликий. - Старик-с-Тростью посмотрел на него с укоризной. - Мы с тобой два сапога пара, ведь я такой же калека, как ты. Разве что ты лишился руки, а я - памяти. Ты прав: я многое не забыл и многое умею. Дай мне неиссякаемый источник энергии, и я стану повелителем материи и пространства на Земле. Иногда я даже боюсь самого себя. Однако гораздо сильнее я боюсь того, о чем не помню, и что могу однажды вспомнить. А вдруг выяснится, что моя ненависть к «серым» - просто бзик и ничем не обусловлена? Или того хуже - я являюсь одним из них и сошел с ума? Вдруг, обретя память, я раскаюсь в том, что совершил, и стану твоим смертельным врагом. Что тогда?
- Тогда я тебя убью, чьим бы повелителем ты себя ни считал, - пожал плечами Кальтер. - А затем продолжу благое дело, которое мы с тобой начали, ибо что еще останется?
- Ха! - всплеснул руками Древний, едва не задев стоящий перед ним бокал. - Поразительно, и откуда в тебе - битом жизнью человеке - столько наивности? Будь уверен, первое, что я сделал, едва мы встретились, это обезопасил себя от удара в спину, который ты можешь нанести. Да-да, именно так! Если «серые» вновь переманят тебя под свои знамена, это станет моей фатальной ошибкой... Впрочем, хватит о грустном. - Старик вытер губы салфеткой и решительно встал из-за стола. - Допивай вино и пошли в банк, пока он не закрылся. Я, конечно, могу приказать банкирам работать круглосуточно, да только незачем привлекать к нашим скромным персонам лишнее внимание...
Глава 2
«Айзенкап-банк» не особо кичился своей многовековой историей. И выстроил свою штаб-квартиру в угловато-вычурном современном стиле, с обилием стекла и абстрактных деталей, не несущих никакой практической пользы. Зато эти дорогие стильные украшения намекали, что дела у банка идут если не в гору (редко у кого они сегодня так шли), то по крайней мере стабильно. Что для Сезона Катастроф уже считалось достижением.
- Иди работай. А я посижу в холле, газетку почитаю, - напутствовал Кальтера Мерлин. Он не сказал «Я буду приглядывать за тобой», но это и так было ясно. Раз уж Древний самолично явился в банк, значит он относился к грядущей работе со всей серьезностью.
Заполучить депозитную ячейку оказалось несложно. Узнав о желании Куприянова заключить договор сроком на два столетия, его пригласили в отдельный кабинет, где им занялся исключительно любезный менеджер. Который обрисовал клиенту детали процедуры и принял чек, оплачивающий аренду ячейки до конца срока.
Услуга обошлась Безликому во внушительную сумму. Вернее, не ему, а Мерлину, который расплатился с «Айзенкап-банком» неизвестно чьими капиталами.