Он встал, и, пошатываясь, ушёл. Я осталась одна.
Стены моего рассудка медленно точило безумие. Нет страшнее участи для вольтури потерять близкого. Многие не могли пережить этого, ведь наши разумы соединялись в одно целое, совсем как прекрасные, ровные поля цветов нашей родной планеты. Цветов, что сияли длинной полуночью, будто ярчайшие из звёзд, и каждый цветок пел, и каждый был един и, в тоже время, нет.
Я застыла, покачиваясь, а мой разум меланхолично подсовывал мне какие-то случайные факты о кам`и. К примеру, сколько ллонов длился человеческий год, и как пересчитать его на единицы измерения времени кам`и. О том, что они считали даже пустоту, и делали это получше любого из нас, и что у них не было грёз – только планы.
А вот у меня планов уже не было. Я не знала, как перебить тишину кэфасов моих сестёр, не знала, как не кричать, потому лежала, глотая слёзы. А потом встала и побрела к округлому проёму шлюза корабля.
Это был одиночный, совсем крохотный корабль. Я вышла в отсек для пилотов. Села в кресло, безо всякого смущения, и уставилась на тусклые точки звёзд за округлым лобовым стеклом.
– Мой слитый понимает, что потеря близких тяжела для вольтури, потому он просит отвлечь тебя разговором.
Лонир сжал зубы.
– Отвлечь вас.
Я знала, что это, знала, глядя на темноту за окном, за обычным старым космическим стеклом, без фильтров, что помогали видеть видимые спектры излучений звезд, усиливая их. Кам`и препятствовали тому, чтобы их слитые сближались с кем-то, потому как эмпатическая связь могла нарушить их телепатические узы.
– Давай, – сказала я без эмоционально.
Вправду, давай, марионетка инопланетного ящера. Отвлеки меня от этой тишины, в которой уже ничего и никогда не будет.
Зажглись фильтры на стекле отсека. Они всё же здесь были. Просто, пока пилотировал Лонир, они были не нужны.
Он был отличным пилотом. Вот что это значило. И он мог бы рассказать много удивительных историй, но стал рассказывать о звездах и созвездиях, о тех, кто обитал там, в тишине космоса, в колыбели сияния собственных звезд.
Я мало что помню из его рассказов. Была такая раса, особи которой до взросления в двадцать земных лет выглядели одинаково. А потом они становились либо Птеранами – летающими обитателями своей планеты, что жили далеко вверху, либо Ирдами – правящей элитой, что мало менялась после взросления, или же Лотанами – слугами, что были похожи на земных лошадей.
Лонир говорил, а я вспоминала, как видела этих странных животных, которые, почему-то, напоминали мне Лонира (такой же глупый, наверное). Люди возили их с собой, чтобы их знатные представители могли разъезжать на них, под тихие смешки наших кэфасов, на всяческих парадах и публичных мероприятиях.
Для нас, вольтури, была абсурдна сама идея того, чтобы разъезжать на живых существах: мы бегали быстро, легко, и свободно. И никогда, никогда, за всю свою долгую историю, не пользовались ездовыми животными.
Лонир положил свою странно горячую руку на мою. Тогда я ещё не знала, что у него постоянная лихорадка из-за пыток кам`и, и не знала, что все слитые постоянно испытывают боль. Что боль не приходит тогда, когда он делает что-то не так. Она длится и длится, иначе кам`и не смог бы подчинить себе живое, мыслящее существо.
Я вздрогнула. Сейчас, когда горе немного отступило, как вода отступает с отливом, его прикосновения казались чуждыми. Никто не может касаться вольтури, с которыми не скован семейными, или дружескими узами. Но я стерпела.
– Мой слитый отправляет нас на Делир-3.
К чёрному солнцу? К чёрному солнцу Делир-3? Планете, что вращается вокруг чёрной дыры с аномально низкой массой, и чьи небеса всегда черны?
– Мы спрячемся там на время, сородичи моего слитого объявили охоту, они всегда объявляют охоту в подобных случаях. Они уничтожат его, едва узнают, что он выжил.
– Почему туда? – выговорила я чужими губами. Говорить хотелось ещё меньше, чем терпеть эту руку на своей. Он так и не убрал её. Кожа Лонира была сухой, а пальцы подрагивали.
– Мой слитый чувствителен к аномалиям чёрных дыр. Они истощают его. Но также чувствительны к ним его сородичи. Они не придут туда.
– Лишь вышлют убийцу, который сможет, так же, как он, терпеть физическое недомогание, – проговорила я. – А если вышлет вольтури, можно будет смело покупать похоронные капсулы всем нам.
– Мой слитый благодарит вас за высказанное мнение.
Глупые, никчёмные слова.