Саксы обошли завал лесом, потратили несколько мгновений на то, чтобы порубить в лагере шатры — и зазевавшихся. И вот уже наносят первый удар: несильный, вскользь — как у конницы, только начавшей привыкать к стременам. Полетели дротики — немного, да ни одного мимо. На место раненых и убитых встали люди из второго ряда. Саксы напали снова. Вновь — хрипы, стоны. Вновь свежие люди в первом ряду — но уже с заминкой.
Эмилий сознавал: то, что гленцы ещё не побежали — уже чудо. Нормальные легковооружённые африканцы или греки бросились бы наутёк после первой атаки, гвардейцы — после второй. Страшно — вставать на место второго уже убитого, поднимать тёплое от его рук копьё, и видеть — ни один враг не повержен. Даже не задет.
Эмилия это не касалось. Хорошо выученный, рассудительный, римлянин не дрожал — считал. У саксов по два дротика, значит, закончились. Теперь третья атака, подойдут на копейный удар. Удастся пустить рыцарям кровь — есть шансы, что камбрийцы снова устоят. И настроение станет совсем другое.
Эйлет не успела схватить щит. Только копьё. Кольчугу с утра нацепила, да в воду лезть пришлось, скинула, чтоб не заржавела. Первый же дротик был — её, но левая рука Эмилия чуть дёрнулась, и жало, пробив щит — равно округлый со всех сторон, как принято говорить, — остановилось в дюйме от груди. Отяжелевший щит Эмилий не бросил, и поймал ещё два снаряда — один свой, один — опять — её. Показалось, что римлянин успел одобрительно подмигнуть. Мол, хорошо держишься, белобрысая. Но после второго наскока щит стал неподъёмным и упал под ноги.
Тогда она и решилась. Страх куда-то ушёл. «Покажешь спину — умрёшь без толку». Слова отца, слова матери, слова сиды, слова сэра Эдгара, гонявшего на ополченских учениях до семижды семи потов. В то время как другим девчонкам не то чтобы спуску давал, но обходился без пристрастия. Когда выяснилась причина — Майни с комендантом перемолвилась, — Эйлет собиралась неделю с сестрой не разговаривать. Хитрюга заболела вовремя! Теперь эти же слова кричит Эмилий — а слышит, похоже, только она. А конница — ближе, ближе! Проносится мимо, под весёлые крики раня и убивая вжавшихся друг в друга бриттов, отчаянно выставивших свои коротковатые жала. Идёт забава, и саксы не ждут, что кто-то из врагов осмелится высунуться из обреченного строя.
Эйлет сама не сообразила, как сделала шаг вперёд. Она выбрала — шлем с бармицей, белый султан, бритый лошадиный подбородок. Повернула копьё, как учили, зацепила заднюю ногу рыцарской лошади и резанула листовидным наконечником.
Шаг назад. Всадник с выбеленным конским хвостом на шлеме падает с забившейся лошади — слишком близко к камбрийским рядам. Он ещё не встал прочно на ноги, не успел поднять щит. Снова выпад — и добротная кольчуга не спасает сакса. Снова в строй!
Вовремя — удар следующего всадника пришёлся в пустоту, зато Эмилий ударил рыцаря, пытавшегося отомстить за товарища, в неприкрытое кольчугой бедро. Третий — выпал из седла сам, когда конь поднялся на дыбы перед маленькой свалкой.
Саксы пользовались стременами — точней, кожаными петлями — немногим больше недели. И уж их-то сида не предупреждала. А своим пожужжала все уши: слетишь с коня, а нога останется в стремени — ты труп. Причём не сразу, и очень неприятно. В случае самого везения — калека. Потому бритты делали широкие стремена, да твёрдые понизу благодаря накладке из литой бронзы. А саксы сделали свои петли слишком узкими. Им казалось, чем крепче нога держится в петле — тем лучше! Всё случилось так, как говорила сида. Сакс умер, небыстро и нехорошо, истоптанный собственным конём.
— Третьего положила Неметона! — не важно, кто выкрикнул. Подумали все. Кроме римлянина.
Вот тут настроение и стало — правильным. Устойчивым. До следующей атаки. А уж когда гленцы увидели, что саксы спешиваются, начались насмешки над врагом.
Увы, заряда бодрости хватило ненадолго. Можно сколько угодно сознавать, что на твоей стороне правое дело, старая богиня из холма и воинство небесное — но когда под ногами бьются в агонии товарищи, а к тебе идут, не особо торопясь, одетые в железо неуязвимые убийцы — сердце дрогнет у любого.
— Ударим? — выдох рядом с левым плечом. С непривычки стоять и ждать — нестерпимо. Даже побывав в битвах — всё равно хочется сделать хоть что-нибудь, а не просто ждать опасности. Но девчонка рвётся вперёд, а не назад. Да она вообще — улыбается! Спокойно стоит, и целит саксам смертью в грудь. Против пехотного копья что кольчуга, что паутина. Да и щиты у всадников сверху не окованы железом. У большинства. Значит, хорошего удара могут не выдержать… Если же быстро положить парочку — так можно и перерешить, кто тут волки, кто овцы. Главное, угадать момент.