Выбрать главу

Я таю от его языка, рук и слов. Я уничтожаю саму себя, позволяя принцу вытворять со мной это, и не знаю, что делать дальше.

— Я думаю, ты надоешь мне даже быстрее, чем я предполагал. — он с превосходством глядит на то, как я откликаюсь на его ласку. С моих губ срывается стон, и я понимаю, что у меня есть только два выхода из этой ситуации.

Собрав всю силу в кулак, я расправляю плечи, и толкаю его в грудь, а потом со всей силы бью по лицу, наслаждаясь этим чувством. Я чувствую, что могу за себя постоять.

У Брэндана даже голова не пошатнулась – навряд ли мой удар можно назвать сильным.

Тем не менее, этот удар выводит его из сексуальной агонии и снова возвращает в ненависть, которой он живет.

Он делает шаг назад, оглядывая меня с презрением.

— Что ж, ты сама облегчила мне выбор, и теперь я знаю, что с тобой делать. Ты ответишь за все, прежде чем начнешь умолять меня о смерти. — в его голосе не было ни обиды за пощечину, ни злости. Лишь горный хрусталь — пустой и бессердечный, как и душа этого чудовища.

— Я помню то, что ты уже давно не невинна. Помню, как ты закрывалась ночью с мужчиной, и это был НЕ Я, — он нарочно выделили последние два слова. — Мою ласку ты не принимаешь, судя по тому, что бьешь по лицу. Что ж, пусть тебя ласкают другие мужчины, я с удовольствием погляжу на то, как ты будешь перед ними унижаешься. Sordida puella.

Брэндан сверкнул синевой своих глаз, резко развернулся и покинул темницу, захлопнув дверь с грохотом.

Я стояла, пытаясь унять дрожь, и не понимала, как всего за полчаса все может так измениться?!

Из любимого мной человека, он вновь превратился в жуткого зверя, которого я знать не хочу.

Которого я боюсь.

И я не понимаю, что я сделала не так…обхватив себя руками, я скатываюсь по стене, заливаясь горькими слезами.

POV Брэндан

Я протянул руку к стакану воды перед собой и замер. Весь мир был где-то вдалеке, пока я не мог совладать с собственными чувствами и мыслями. Мне казалось, что если я сейчас посмотрю на присутствующих в зале, не выдержу и накинусь с кулаками на любого.

— Ваше Высочество, Ваше мнение по данному вопросу? — вежливо спросил один из моих советников. Кажется, это я созвал собрание, на котором мы должны обдумать наши дальнейшие действия в войне с парламентом. Мне надоело, что кровавую войну в Европе называют моим именем, но я знал, что волну ошибочных мнений и слухов уже не остановить. Нужно что-то грандиозное, яркое, запоминающееся. То, что поразит людей прямо в сердце, но таких козырей у меня в рукавах не было.

Сейчас люди так несчастны, что они не станут искать правду — им удобно обвинить того, кого обвиняют все.

Но сейчас я не мог думать о стране, о своем долге. Я даже толком и не понимал, по какому вопросу лорд Блейк хочет выслушать мое мнение.

Виски сдавило, когда в голове я услышал настойчивый голос Камелии, которая читала строки моего письма, в то время как по ее лицу текли настоящие, неподдельные слезы.

Я не должен ей верить.

— Брэндан, ты молчишь уже три минуты, скажи что-нибудь… — тихо прошептал мне на ухо Джейсон и ткнул меня локтем в бок. Я чувствовал себя как в детстве на занятиях по латыни: я частенько забывал выучить нужное количество новых слов и получал выговор от преподавателя.

Поставив стакан с водой обратно так и не отпив, я вдруг резко встал и, не глядя ни на кого, направился к выходу.

— Все переносим на завтра, — коротко отдал приказ я, не обращая внимания на ответный гомон взволнованных голосов.

Я медленно иду ко дну, позволяя ей занимать мои мысли. Вчера, покинув темницу, я отдал приказ продержать ее там еще пару дней, а потом вернуть в комнату, где она жила ранее.

Как-то я уже пообещал ей, что буду относиться к ней как к вещи.

Я ждал. Я был терпелив.

Но даже этому приходит конец — такое отношение она и получит, особенно теперь, когда я знаю на что она способна.

Джейсон бы посоветовал мне просто убить ее и был бы прав, но…я не мог. Я бы не смог смотреть на то, как из ее груди вырывается последний вдох. И я не хотел себе в этом признаваться.

Ноги сами несли меня вперед, я скитался по прохладным коридорам замка в абсолютном одиночестве, боясь каждого отражения в зеркале. Потому что в отражении я видел свой собственный дикий и голодный взгляд, который был предназначен только одной девушке.

Так больше продолжаться не может. Через пару дней я запугаю ее настолько, что она наконец сломается.

Нужно что-то, что поможет мне навсегда остыть к ней. Перестать желать обладать моей женщиной.

Черт, даже в мыслях я называю ее «моей».