Нет, этого Спенсер не помнил.
— Надеюсь, вы не очень сильно наказали того студента, — решил ответить он. — По молодости мы все делаем ошибки, особенно в школе.
— О да, несомненно, — кивнул Бенедикт. — И ваше замечание определенно говорит о вашей всепрощающей натуре. Но знаете, в моей области плагиат считается абсолютно непозволительным грехом. Бывали случаи, когда из-за него рушились звездные карьеры и ученых, и писателей.
— А что сталось с бедолагой-студентом?
— Я поговорил с ним начистоту. Положил на стол обе работы — вашу и его, — и он сознался. Сознался в том, что поддался искушению, совершил плагиат. Но при этом категорически отрицал, что пользовался вашим эссе. Он «передрал» книгу.
Из портфеля Бенедикт извлек ветхий коричневый томик и громко зачитал его название: «Мир, который построил Кобб».
— Книга издана в тысяча девятьсот двадцать четвертом году, сборник статей Франка Кобба, который когда-то работал редактором газеты «Мир Нью-Йорка». Вот тут, на странице 350… Перепечатка выступления Кобба на заседании Нью-Йоркского экономического клуба от шестого апреля двадцатого года. В частности, я здесь подчеркнул одну фразу из его речи…
Бенедикт на мгновение вскинул глаза на Спенсера, затем прочитал вслух:
— «Кабы из уст человеческих могла исходить только мудрость, великая тишина простерла бы над землей свои темные крылья».
Бенедикт гулко захлопнул книгу.
— Прочитав эту речь, — горько сказал он, — я понял, что вы обманули меня ради получения зачета. Вы украли слова Франка Кобба.
Да, сейчас Спенсер вспомнил. Он никак не мог нагнать учебу из-за тяжелой болезни матери. Выпуск был уже не за горами, а академическая успеваемость Эвана дышала на ладан практически по всем предметам. Ведь столько занятий пришлось пропустить… На книжку Кобба он наткнулся случайно, копаясь в читальном зале. Древнее выступление какого-то журналиста показалось вполне подходящим, вот Спенсер и решил, что никто не узнает про истинный источник его студенческой мудрости… Так и вышло. До поры до времени…
Бенедикт положил книгу судье на стол.
— Это вам, — сказал он. — Про ваш плагиат я знал уже довольно давно и даже верил, что смогу о нем забыть. Пусть все канет в забвение, думал я… Но вот сегодня утром, проснувшись, я тем не менее решил прийти и все вам рассказать. Ведь вы — судья. Человек, который по определению считается честным и порядочным. Да и кому, как не вам, знать, что грех всегда остается грехом, от него не убежать…
Профессор вышел из кабинета, не дожидаясь оправданий и даже не предложив руки на прощание. Спенсер был раздавлен, словно его, мальчишку, только что подловили за постыдным делом прямо в школе. Он попробовал найти спасение в логике.
Ведь я был тогда совсем молод и зелен. Ну, совершил одну ошибку… Да и сам профессор Бенедикт… Его что, жизнь никогда не заставляла ловчить? Какое вообще он имеет право попрекать меня грехами?..
Спенсер взял книгу со стола и швырнул ее в мусорное ведро.
Какой гнусный, отвратный день.
13
Вечером в среду судья Спенсер не торопился домой, а просто сидел в кабинете, придумывая себе одно дело за другим. Мелисса заранее предупредила, что задержится в гольф-клубе. По правде говоря, он и не испытывал особого желания ее видеть, тем более сейчас, когда возникли серьезные подозрения насчет конюшни и неверности супруги.
Около десяти вечера голод властно заявил о себе, и Спенсер вспомнил, что в нескольких кварталах от университета есть паб, где можно заказать сандвич и тарелку горячей, свежеподжаренной картошки, щедро сдобренной пикантным соусом. В пору его бедной студенческой молодости он частенько наведывался туда, чтобы перекусить и поболтать с друзьями. Но это было еще до знакомства с Мелиссой. Его избранница презирала эту, как она выражалась, «плебейскую забегаловку».
Он спустился вниз и вышел на улицу. Ночь стояла на удивление ясная, небо сплошь засыпано угольками звезд. Спенсер нажал красную кнопку на брелке, «ягуар» прочирикал бип-бип, и стержни дверных фиксаторов сочно щелкнули, выскакивая из гнезд. Он повел машину к университету, по дороге размышляя о минувших годах. Поездка по переулку воспоминаний.