Сони стало казаться, что отвлекать на себя чудовищ не такая уж хорошая мысль. Гораздо лучше было отправиться к армии и убивать када-ра из-за огромного купола, которым солдат накрыли сильнейшие маги королевства.
— Может, мы полетим вместе? — спросил он у командира. — Так будет легче защитить Киру и Найвьела.
— Нет, — отрезал тот. — Поверь, не легче.
Сони захлопнул рот и нервно перемялся с ноги на ногу. Рядом с Каленом он чувствовал себя никчемным. Командир пританцовывал, не замирая ни на мгновение: он то ставил преграду перед очередными порождениями Бездны, то рассекал их надвое магическими клинками. Попытка Сони создать такие же провалилась — у него получалось контролировать лишь одно оружие, но когда их становилось два, они рассыпались в прах. Его энергия тем временем продолжала густеть и распространяться, готовясь превзойти даже пределы Вьюрина. И с такой мощью он мог только отгонять чудовищ метательными ножами!
— Скорее! — приказал Кален, сформировав для Найвьела и Киры целый коридор из магии.
Сержант, поддерживающий старуху-мага, выкрикнул напоследок слова благодарности и унесся прочь на золотой пластине. Сони проводил их взглядом. Двух-трех Детей Ночи привлек блестящий шар энергии, однако основная масса тел, плотной пеленой облепивших купол Сына Цветка, даже не колыхнулась. За благополучие двух магов Сони, конечно, порадовался. Но перспектива остаться всего двоем против тучи када-ра, которые уже почти затмевали светлеющее небо, внушала не просто страх — дикий ужас.
Сони сглотнул, наблюдая за десятками глоток, которые присасывались к щиту, и рвущими преграду когтями.
— Кален, я же тебе говорил, что не способен контролировать магию?
— Способен, — ответил командир. — Только у тебя нет навыков.
Прекрасно. А то он не догадывался.
— В таком случае как мы собираемся продержаться до прихода Вьюрина?
— Есть пара идей. Доверься мне.
Сони криво улыбнулся, невольно дернувшись, когда в магический покров ударилась новая тварь.
Как будто у него оставался хоть какой-то выбор.
Диск, управляемый Каленом, поднялся над низко зависшим облаком. Мужчин обдало сыростью, одежду покрыли капельки влаги. Стало еще холоднее, но Сони это едва заметил. За несколько месяцев в Кольведе он уже привык к горам, однако еще ни разу не поднимался так высоко, к тому же в час рассвета. Подножия великанов укрывало мягкое ватное одеяло туманов. В него хотелось бы окунуться с головой, если бы Сони только что там не побывал и его не пробирала от этого дрожь. Освещаемые солнцем скалистые вершины горели, как раскаленный металл. День обещал быть теплым.
За золотым шаром, который окружал гвардейцев, вился длинный черный шлейф из када-ра. Магам удалось убить многих тварей, но их все равно осталось пять или шесть десятков — достаточное число, чтобы вызвать дрожь в коленях.
— Не понимаю, — пробормотал Сони. — Если они считают, что я Марес Черный Глаз, вдобавок снова с Дитятей Цветка, почему они не убегают от тех, кто их однажды победил? Почему они не боятся?
Кален оглянулся на порождений Бездны. Некоторые из них иногда отделялись от общего числа, ненадолго зависали в воздухе, но почти сразу возвращались назад. С земли они, наверное, были похожи на стаю ворон.
— Боятся, но не могут противостоять голоду. Твоя сила привлекает их, как огонь мотыльков.
— Общая сила армии гораздо больше, чем у меня, — возразил Сони. — Больше, чем у нас с тобой вместе взятых.
Командир усмехнулся.
— Солдатам они не хотят отомстить за былые обиды. Не пытайся их понять. Када-ра думают не так, как мы, и даже не так, как звери. Не представляю, что и как с ними делали, но мне кажется, что они такие же измененные люди, как я. Только им, в отличие от меня, пели Песнь Смерти. И я подозреваю, что в них пытались вложить какую-то идею, может быть, охотиться на магов. Но что-то пошло не так и привело к этому, — он кивнул на чудовищ.
— Жуткие вещи ты говоришь, — поежился Сони.
Сын Цветка внезапно согнулся вдвое, будто от сильного приступа боли. Диск сразу накренился, и Сони испуганно схватил командира за руку. Тот, впрочем, мгновенно выправил курс.
— Кален, ты как? — с тревогой спросил Сони.
— Устал, — вяло ответил он.
Это наверняка еще было слабо сказано. С каждым мгновением становилось светлее, и теперь было заметно, насколько Кален плох. Его бравый вид, когда он спустился на землю рядом с Кирой и Найвьелом, оказался иллюзией, которая развеялась с уходом двух магов. Ничего удивительного в этом не было. Кален сражался за десятерых и метался по всему поля боя, присутствуя одновременно во всех его концах. А ведь лишь несколько дней назад находился на смертном одре и в любом случае был уже не молод. Всего за час битвы командир осунулся так, словно не ел неделю, а через его молочно-белую кожу проглядывала болезненная синева. Или это отвоевывало новое пространство пятно, которое поднималось от раны в груди?