Оборвав мысль, Сони подтянулся (как же после ночной беготни болят синяки!) и вылез на чердак, а затем по соседним крышам спустился вниз. Раскатывать губу рано, нужно сначала разведать обстановку. На краю Могареда жил лоточник Дейки, игравший роль осведомителя. Он торговал недалеко от северных ворот и видел все, что там происходит: сколько фургонов и с чем проехало за день, каких преступников ввезли и вывезли, охраняют ли стражники выезд из города… Дейки был крайне полезен, особенно потому, что с Сони они в детстве входили в одну банду и до сих пор сохранили приятельские отношения. Он никогда не жалел наводок для старого доброго друга, подкинет пару слухов и теперь.
Погода стояла ясная, лучи летнего солнца припекали затылок. Жаль, что не лил дождь, потому что очень хотелось по самый нос натянуть капюшон. Сони принял вид очень занятого человека и заскользил по извилистым улочкам. Он умел притворяться, знал, когда нужно беззаботно посвистывать, засунув руки в карманы и широко расставив локти, а когда с опущенными плечами понуро смотреть вниз. И все же необходимость разгуливать по городу после вчерашних событий его нервировала. Он привык отсиживаться где-нибудь в укромном местечке после хорошего дела, а не выскакивать на следующий же день, рискуя привлечь к себе внимание. Радовало то, что в огромном Могареде преступлений совершались сотни, и разыскивали не только убийцу Лендвига.
Выбрав самые оживленные улицы, где стражникам было не до разглядывания лиц горожан, Сони проталкивался через толпу. Удивительно, сколько людей селилось в Могареде. С каждым годом приезжало все больше и больше народа, которому надоели вечные колдовские разборки. Особенно сильно увеличилось население за последние десять лет — с тех пор как отгорел погребальный костер короля и сломали корону, а трон начал перескакивать из одних рук в другие. Впрочем, какое дело до магии бондарю, который изо дня в день сбивает свои бочки, или шорнику, или рыбаку — тысячам обычных тружеников, которых не коснулись пречистые Небеса или великая Бездна? Сони был одним из таких людей и всегда дышал спокойно без магии. Никаких тебе волшебных ловушек, ничего, что может осложнить жизнь вору. Поэтому мысль, что на "хвосте" у него, вполне возможно, сидит маг, заставляла его беспрестанно озираться. Заодно это помогало избежать встречи со стражниками, которые на специальных возвышениях железными статуями надзирали за жителями или, на улицах пошире, важно прохаживались по обочинам.
Кстати, "истуканов" с синими эмблемами антимагической стражи сегодня было больше, чем всегда. Это могло быть связано с чем угодно, но Сони поневоле вспомнил окровавленное тело Эльера. Вора замутило. Он слишком любил жизнь, чтобы думать о мертвых.
Ежась под пронзительными взглядами стражников, Сони дошел до северных ворот. Там, как всегда, было столпотворение — северная часть города, самая бедная и самая населенная, в жаркий полдень вылезла из своих халуп наружу. Люди толкались, воняли, жужжали как мухи и дрались в подворотнях — обычный день в Могареде. Дейки в заляпанной жиром рубашке прислонился к дому неподалеку от ворот. Он выкрикивал прямо в перекрещивающиеся людские потоки названия пирожков, которые заваливали лоток так, что ремень глубоко врезался мужчине в кожу.
— Привет, — вор махнул рукой бывшему подельнику. — Негусто сегодня продажи идут, да?
Дейки скривился и свистнул так громко, что заслужил от прохожих несколько приглушенных проклятий в свою сторону. Зато из-за ближайшего угла сразу выскочил молодой огненноволосый парень с широкой глуповатой улыбкой. Он был очень маленького роста, а его несоразмерно длинные сильные руки заросли густым рыжим мехом. Странно, Дейки всегда брезговал общаться с сасаа.
— На вот, — Дейки, морщась, передал лоток помощнику и вытер вспотевший лоб. — Я передохну немного, заменишь меня.
Парень принялся бойко расхваливать пирожки, заглушая шум толпы своим басом.
— Подмастерье себе взял? — усмехнулся Сони, как только мужчины нашли безлюдный двор и уселись на истертых ступеньках незнакомого дома.
— Скорее мне всучили этого пня, — выплюнул Дейки. — Тайли, сволочь, портит жизнь. Теперь вот заставил делить долю с никчемным рабом, надеется, что я из-за него брошу насиженное место. Подминает под себя, гад.