— Нойон, я умру от тоски и горя, если ты не отдашь за меня дочь. Я пришлю сватов. Что услышат они?
Не сразу отозвался Байкал и крутил в раздумье усы, побелевшие за долгий век. Но вот согласно кивнул головой.
— Шли людей. Они не испытают обиды, гость.
Иркут помчался домой и послал сватов, и возвратились они в аймак батыра с приказом владыки: пусть Иркут спешит к Ангаре и возьмет ее в жены.
Жених спросил гонцов:
— Вы видели девушку? Говорили с ней?
— Зачем? — удивились те. — Воля отца — закон для дочери. Таков обычай.
— Вы правы, родичи, — согласился Иркут. — Итак, я, еду. Готовьте пир. Режьте кобылиц и баранов.
И он отправился в путь. Ехал по Тункинской впадине не торопясь, забыв слова владыки, чтоб спешил. Ибо — еще от предков мысль: не лети сломя голову за невестой, ты помолвлен, и она твоя.
Были в пути большие привалы, и была охота в камышах Коймарских болот, и слышали Бычьи горы, как пел Иркут песни своих пращуров. Он еле сдерживал нетерпение: юность и торопливость почти всегда родичи, это так.
И вот, когда до Байкала остался всего один дневной переход, примчалась к Иркуту болтливая речонка Култучная.
— Батыр! — закричала она. — Твоя невеста сломала закон предков и опозорила слово отца! Ангара сбежала к Енисею, батыр!
И закипел люто Иркут, и застонал от обиды и злости, закричав: «Не уйдет негодная от меня!». И сильно рванул повод. Не разбирая дороги, сметая всё на пути, бросился, он наперерез беглянке через горы. И там, где мчался Иркут, расступились хребты и возникло ущелье длиной в сто верст.
Но опоздал батыр, и Енисей уже целовал Ангару, и звук их поцелуев, как хохот дьявола, был взбешенному Иркуту.
Так говорит легенда…
Варна усмехнулся.
— Мы не женихи, но всё же надо торопиться, Степан. Опоздавшему к столу — достаются кости. Это тоже мудрость Востока.
Товарищи быстро подтянули подпруги и сели на коней.
В Монды добрались к сумеркам. Пограничники доложили: на участке всё спокойно.
Следующая ночь тоже прошла тихо, вблизи границы никто не появлялся.
Утром донесли из Кырена: туда прискакал посыльный Грязнова и передал записку для Вараксина. Артемий сообщал: таскаясь по лесу специально, чтобы обнаружить следы злоумышленников, он наткнулся на труп старика-китайца, сильно изрезанный ножом. Старца, надо думать, убил его компаньон — сильный молодой парень. Теперь злодей непременно постарается перейти рубеж.
Выслушав телефонное сообщение, Степан некоторое время молчал, потом обернулся к Варне.
— Скачи в Тунку, Ян Андреевич. Разберись во всем сам.
Выслушав Степана, чекист заметно оживился. Он покрутил длинные седоватые усы, кивнул.
— Ты прав. Не будем терять времени.
— Возьми заводного коня, Ян Андреевич. До Тунки без малого полтораста верст. С тобой отправится ординарец.
Они простились.
Пограничные наряды продолжали наблюдать за бродами и тропами на Косогол. Местных жителей предупредили об опасности. Но ничто не нарушало спокойствия рубежа.
Через неделю из Тунки в Монды вернулся Варна. Отыскав Вараксина, он молча положил перед ним понягу покойного китайца, его винтовку и покачал головой.
— В поняжке мелкое барахло, Степан. Не за что зацепиться.
Вараксин усмехнулся.
— Ты полагал, там окажутся паспорт и агентурные донесения?
— Нет, но все же…
— За что убит старик?
— Не знаю.
— Понятно. Но догадки-то есть?
— Самые общие. Старик и молодой пришли с севера. Вероятно, с берегов Китоя. Перед Тункой они пересекли небольшое болотце. Я оглядел следы. Оба китайца несли немалый груз: очень глубоки отпечатки. Значит, в поняге убитого была кладь, которой там уже нет. Молодой ограбил старика. Но, возможно, убийца лишь стремился имитировать грабеж?.. Они тянули к границе, это не вызывает сомнений. Правда, шли они странно: сначала спустились в Тунку вместо того, чтобы сразу идти на Монды. Похоже, в Тунке или возле нее у них была явка… Вот все, что пока могу сказать.
— Ну, что ж — и это немало. Теперь знаем: Грязнов не врет или не очень врет, и надо держать ухо востро.
Вараксин похрустел пальцами, спросил:
— А может, он ждет, тот, молодой, когда успокоимся и развесим уши? И лишь тогда пойдет на Иркут?
— Может быть. Если он, понятно, уже не пересек границу.
Но Лю был еще на русской территории, хотя и рядом с рубежом. Для этого были веские причины. Ему пришлось в последнюю минуту убрать Дина. Нет, Лю не собирался так жестоко поступать с соотечественником. В конце концов старик вел себя до самого конца вполне благопристойно. Судьбу Дина решил Грязнов.