***
–Не я должен тебе рассказывать, а ты нам всем, – Арес улыбается вроде бы тепло, но глаза его остаются беспощадными. Он твёрдо знает о себе всё сам: его собственный отец – великий Зевс – презирает его, а мать – великая Гера – отдалена от него.
Как и почти все боги. Афродита только играет в любовь, да Афина приходит без колебаний, если ей нужно. Ещё Аид, но тот тоже не в чести у Олимпа – или Олимп не в чести Аида?..
Арес одинок. А ещё – он любит гостей от того, что их у него мало.
Сегодня же в его логове Афина.
–Есть вещи, которые я не могу объяснить, – признаёт Афина. – Я не следила за всем…
–Спроси отца? – предлагает Арес, на этот раз его глаза тоже улыбаются ей. Лукавые глаза! Бог войны, вероломства, коварства.
Она, конечно, тоже не так далеко ушла – она тоже покровительствует войне, но не войне ради войны, а войне ради справедливости.
–Не хочу его тревожить, – отзывается Афина.
Зевс слишком взбешён самоуправством смертного Сизифа! Его можно понять – люди чтили богов, а тут решили их начать обманывать. Для Зевса и меньшее давало повод к гневу.
–Тогда Геру? – Аресу становится совсем весело.
–Боюсь, твоя мать занята, – Афина мягко склоняет голову. У Афродиты вышло бы изящнее и покорнее, но да ладно, не всем дано быть Афродитами, кто-то должен быть и Афиной.
–Тогда договариваемся так – я тебе ничего не говорил? – Арес смотрит на Афину с дружелюбием и теплотой, словно не сомневается, что Афина поддержит его идею.
Она поддерживает.
–Спрашивай! – предлагает Арес.
–Почему Зевс послал к Сизифу Танатоса? – Афина только сейчас соображает, что не знает этого, хотя прежде хотела спросить другое.
Ей становится жарко от собственной невнимательности. Но Арес отвечает спокойно, делая вид, что не заметил её смущения:
–Сизиф был из смертных, царь, торговец, хитрец и подлец. Не был дураком, наверное. Он узнал однажды о том, что наш с тобой отец… даже способствовал.
Арес обрывает свои же слова. Афине понятно, она кивает – всё ясно и на дальнейшем объяснении не настаивает: уж если ей, дочери Зевса нередко противно от поступков своего отца, то какого Аресу, у которого отец-изменник, а мать – жертва этой самой измены.
Зато понятно. Сизиф способствовал тому, что Зевс получил очередную женщину, про которую едва ли вспомнил. Этим и объясняется его усиленное бешенство.
–Это была дочь Асопа, – продолжает Арес, на этот раз он смотрит в сторону.
Афина с трудом удерживается от тихой брани. А она всё гадала – почему Асоп – бог рек, тихо живший и обитавший в своём речном царстве и не претендовавший на власть Посейдона, не был похож на гневного воителя. И тут Олимп сотрясла весть – Асоп напал на Зевса!
Зевс, конечно, его низверг, но…
Но теперь Афина знает из-за чего. Асоп оскорбился за дочь.
–Сизиф выдал Асопу всё, – Арес вздрагивает, когда рука Афины касается его руки. Когда-нибудь они снова будут покровительствовать разным армиям, когда-нибудь снова сойдутся в битве, но сегодня у них одна печаль.
Всё ясно! Сизиф помог Зевсу завладеть одной из дочерей мелкого божка, а тот, узнав об этом, потребовал возмездия, а узнав и имя злодея, рванулся мстить. Отец победил в нём бога. Как бог Асоп должен был бы знать, что для Зевса подобное ничего не значат и ничего не стоят. Но отец в нём обезумел и бросился мстить, не разбирая силы и слабости.
Зевс обозлился.
–Ты знаешь маму, – Арес убирает свою ладонь от руки Афины, – ты её знаешь. Она царица и держит себя царицей. Ни скандала, ни ссоры, только ненависть в глазах.
Знает, Афина знает. Пусть Гера ей и не мать. Знает и то, что Гера не устраивает сцен публично. А может быть и стоило – почему-то Афине кажется, что Зевсу бы это понравилось больше, чем её холодность.
–Всё это скрыли, – продолжает Арес, – ото всех. Но отец послал Танатоса к Сизифу.