5. Понедельник, вторник, среда и четверг...
...прошли, слившись в яркую многоцветную ленту. Чтобы высвободить больше времени друг для друга, Виктор взял отгулы до конца недели, а Нора на тот же срок закрыла "Шкатулку". Большую часть забот о Малыше приняла на себя его няня.
Виктор и Нора обычно встречались около полудня и шли на выставку, в кино или просто гуляли по улицам. Один раз ездили на прогулочном пароходе на Магнитный остров, взяли напрокат багги и вдоволь поколесили по пустынным в это время года прогулочным дорожкам. Почти все время лил дождь, придавая курортным красотам - пляжам, открытым эстрадам и шикарным виллам - сюрреалистический оттенок неприкаянности. Ужинали они в дорогом ресторане (как единственных посетителей их пустили в джинсах) и танцевали под музыкальный ящик, шаркая кроссовками посреди пустого танц-круга. В тот день они решили в город не возвращаться и сняли за весьма умеренную, "внесезонную" цену бунгало на северной оконечности острова, состоявшее из пяти жилых комнат, бассейна, биллиардной и сауны. В последней они, собственно, и провели большую часть ночи, то поддавая пару, то прыгая в ледяное море, то занимаясь любовью.
Несколько раз Виктор пытался расспрашивать Нору об источниках ее познаний в области экзотических снадобий, но выяснил лишь, что всему этому ее научил какой-то индус, знакомый ее покойных родителей. От обычных народных средств - тех, что продаются в гомеопатических аптеках - норины снадобья отличались намного более сильным действием. К примеру, она сняла Виктору тяжелейший приступ мигрени всего лишь несколькими каплями какой-то оранжевой жидкости: капнула ему на язык, и через десять минут приступ прошел без следа.
Однако не все из ее снадобий были столь же безобидны, сколь сильнодействующи. В частности, синий порошок, который Нора жгла во время их первого (и всех остальных) свиданий, по своему действию напоминал X2Z весьма вредный для здоровья синтетический наркотик. В другом случае она сожгла щепотку красного порошка, от которого они с Виктором пришли в расслабленно-благодушное состояние, характерное для другого наркотика, мега-эйфориака. Вообще говоря, Виктор относился к наркотикам довольно либерально, считая безусловным злом лишь те, что наносят ущерб здоровью или приводят к "зависимости", - а норины снадобья, по словам девушки, этих побочных эффектов не имели.
Четыре проведенных неразлучно дня - казалось бы, немалый срок для того, чтобы хоть немного узнать свою возлюбленную, однако Виктора часто ставили в тупик норины реакции даже на заурядные, повседневные события.
Как-то раз, гуляя по улице, они миновали нищего (явление, весьма редкое для зажиточного Зурбагана). Не придавая разговору значения, Виктор обмолвился, что никогда нищим не подает, потому что... объяснить он не успел, ибо Нора резко остановилась; лицо ее отвердело. "Я прошу тебя дать этому человеку денег, - с нехарактерной истерической интонацией сказала она. - Если ты, конечно, хочешь, чтобы я..." - она осеклась, оставив фразу неоконченной.
Лицо у Виктора вспыхнуло от стыда; не споря, он подошел к нищему (на вид вполне здоровому, нестарому дяде) и бросил ему в шляпу сто виол.
"Благодетель!..." - прохрипел ошалевший дядя. А когда Виктор вернулся к Норе, та встала на цыпочки и поцеловала его, а потом прижалась лицом к его груди и долго не могла оторваться.
Или, например, случай во время путешествия в Роннебургское ущелье...
На одной из смотровых площадок было повреждено ограждение, и прежде, чем Виктор успел среагировать, Нора шагнула в пролом и встала над обрывом глубиной ярдов в двести, балансируя руками под порывами ветра. На щеках у нее выступили красные пятна, костяшки сжатых кулаков побелели - было видно, что ей очень страшно... постояв с полминуты, она дала Виктору утащить себя внутрь ограды. "Зачем ты это сделала?!" - вскричал тот в ужасе. "Страх заставляет меня полнее ощущать жизнь, - отвечала Нора. Попробуй сам".
Сердце Виктора заколотилось; неожиданно для самого себя он шагнул в пролом, закрыл глаза и застыл, изо всех сил стараясь удержать вдруг ставшее неочевидным равновесие. Впервые за много лет он на несколько секунд ощутил себя полностью живым.
Впрочем, не только жалость и страх - все норины эмоции были глубже и сильнее, чем у среднего человека, в том числе и сексуальные. И Виктор не мог понять, зачем она подстегивала себя синим порошком.
6. Ингрид
В пятницу они вернулись с Магнитного острова смертельно уставшие, а потому далеко идущих планов на вечер не имели. Виктор на пару часов заскочил домой - пообщаться с Малышом, а к девяти подъехал к Норе: они собирались ужинать у нее дома. Поднимаясь на крыльцо, он машинально заглянул в окно "Шкатулки" и увидал неизвестную блондинку. В глубине магазина стояла и сама Нора - женщины беседовали.
Он толкнул дверь и вошел внутрь.
- Здравствуй, Виктор! - приветствовала его Нора. - Познакомься, это моя приятельница Ингрид.
Блондинка улыбнулась и протянула руку.
- Очьень прийатно, - она говорила хрипловатым контральто, с сильным скандинавским акцентом; рукопожатие ее оказалось чуть влажным и неожиданно слабым.
Это была симпатичная девица лет двадцати пяти, типичная шведка высокая, с бледной кожей, румяная, с большим бюстом, большими руками и ногами, одетая в серый облегающий свитер и черные обтягивающие брюки. На ее лице выделялись черные брови и ресницы - видимо, крашеные.
- Я пригласила Ингрид поужинать с нами.
Виктор кивнул.
- Вы пока знакомьтесь, - Нора улыбнулась, - а я принесу еду.
Они переместились в гостиную, Нора ушла на кухню. Виктор расположился на диване, Ингрид села рядом, почти вплотную и повернулась вполоборота их колени соприкоснулись. Его окутал сладкий запах духов.
- Дафно ли фы знакомы с Норой? - шведка сидела так близко, что Виктор почувствовал движение воздуха от ее слов.