Разговор с Дементием Петровичем оставил у меня больше вопросов, чем ответов, и, выходя из его кабинета, я несколько растерялся от того, что мне ударили прикладом автомата Калашникова по лицу, вернее попытались ударить. Стоящий напротив меня мужик в маске с удивлением смотрел на своё оружие, шипя от боли в отбитых пальцах. Тренировки в школе, и, особенно, с Прохором и Фёдором Кузьмичом, заставили тело работать без команды сознания. Я отмахнулся от человека в маске. Мужик был явно тренирован и попытался поставить блок автоматом, но это ему не сильно помогло — автомат погнулся, а его владелец от удара впечатался в стену, по которой пошли трещины и отлетела штукатурка, после чего медленно «стёк» по стене на пол.
— Третий, ты чего там так долго возишься? — с этими словами из-за угла вышел брат-близнец «Третьего».
Увидев меня и распластавшегося у стены своего подельника, он без раздумий, на вскидку, начал в меня стрелять из «Стечкина».
«Твою же мать! Ну почему я такой бесталанный? Почему мне всё надо делать при непосредственном контакте?» — срываясь с места на «темпе», думал я, не обращая на выстрелы никакого внимания.
Надо отдать должное моему визави, видя, что пули не причиняют мне никакого вреда, он, выпустив в меня всю обойму, бросил «Стечкин» на пол, и, быстро пятясь в зал банка, выдернул из-за спины АКСУ и уже был готов в меня стрелять, но не успел — в этот момент я его и достал в «четверть силы». У этого налётчика прямо за спиной ничего не было, а посему его стремительное движение в противоположную от меня стену было более продолжительным, чем у «Третьего» — на своём пути он собрал пару стоек, кадку с цветком и затих, перед этим пробив гипсокартоновую перегородку.
— Стой на месте, иначе всех взорву!
Только сейчас я рассмотрел, что творилось в зале банка — посетители лежали на полу лицом вниз с руками, сцепленными в замок на затылке, банковские работники попрятались за стойками, а у открытой двери кассы, метрах в десяти справа от меня, стоял ещё один нападавший, одетый точно также как и его товарищи — во всё темное и в маске. Рядом с ним на полу лежали две больших сумки, в которые женщина-кассир складывала пачки денег в банковской упаковке.
После его слов люди, лежащие на полу, завизжали, и, не обращая внимания ни на что, повскакивали и бросились на выход, толкая и мешаясь друг другу. Кассирша отпихнула сумки с деньгами подальше и захлопнула бронированную дверь в кассу. Через двадцать секунд помещение было пустым, за исключением человека в форме охраны, валяющегося в углу зала. Оставались еще сотрудники банка за стойками, которые могли пострадать от взрыва гранаты — тоненькие перегородки вряд ли бы защитили их от осколков.
Секунд десять мы молча смотрели друг на друга. Я начал было прикидывать, как «на темпе» его «взять», но бандит заявил, словно прочитав мои мысли:
— А если не успеешь?
Я действительно мог не успеть…
— Можешь уходить, я не стану преследовать.
Последний нападавший как будто только и ждал моего разрешения. Он, не отрывая от меня взгляда, присел, продолжая держать гранату правой рукой, а левой начал нащупывать ручки одной из сумок с деньгами. Когда ему это удалось, он попытался нащупать пальцами ручки и второй.
— Не борзей! Только одну. Подельникам своим хоть что-то оставь! — я криво улыбнулся.
Он замер, бросив попытки прихватить и вторую сумку, медленно распрямился и боком, не отрывая от меня взгляда, начал двигаться на выход. Когда за ним закрылась дверь, я крикнул:
— Кто-нибудь полицию вызвал?
Мне ответила тишина.
— Грабитель ушёл, можете подниматься! — снова крикнул я, и повторил свой вопрос. — Кто-нибудь полицию вызвал?
— Я кнопку тревожной сигнализации в самом начале нажал. — сказал высунувшийся из-за одной из стоек толстяк.
Наш разговор был прерван звуком открывающихся дверей. Толстяк нырнул обратно за стойку, а я приготовился к отражению новой атаки.
— Барин, подмогни чутка, руки заняты! — Прохор затаскивал в банк тело в маске. — Там ещё один лежит, за водилу у них был, падла!..
Когда я подбежал к Прохору, то заметил, что одной рукой он тащит внутрь обмякшее тело налётчика, а во второй сжимает гранату.
— Прохор, брось!
— Лёшка, это не огрызок яблока, дурья твоя башка, это граната боевая, нам-то с тобой ни хрена не будет, а людей осколками посечёт… — нравоучительно заявил он мне.