Быстро сообразив, что я — девчонка с фото, и (о, чудо!) сама пришла проситься к ней переночевать, хитрая женщина в зелёном халате решила получить щедрое вознаграждение, причитавшееся тому, кто первым меня поймает. Но при этом не постеснялась содрать втридорога за аренду. А что? Деньги лишними не бывают. Пока я пила чай с пирожками, она созвонилась с братом, чтобы утречком он забрал меня и отвёз куда надо. Об этом я узнала от неё, когда пыталась сигануть в окно, но она вцепилась мне в ногу и не дала сбежать.
И вот теперь я сижу в одном из полицейских участков Москвы, и жду Арсения Ивановича — инспектора по делам несовершеннолетних. С ним я знакома больше двух лет — с того самого дня, когда меня нашли на окраине города после первого побега. Он хороший дядька, но всегда остаётся на стороне тёти Марины, даже если она не права. К слову, Арсений Иванович — её одноклассник.
В кабинете, где меня оставили ждать инспектора, стояло пару шкафов, стол и несколько стульев. Я заняла один из них и с досадой поглядывала в окно. Нет, ну кто всё-таки придумал эти решётки на окнах… Использую силу, чтобы их выбить — сбежится половина полицейского участка. Кстати, я уже говорила, что меня предусмотрительно заперли на ключ? Поскольку я здесь не в первый раз, все знают мои выходки наизусть.
Время тянулось медленно, я даже не могла узнать сколько тут просидела — рюкзак и телефон у меня забрали сразу, как только привезли в участок, а часов в кабинете не было. Я задумчиво крутила пуговицу на рукаве своего пальто, как вдруг услышала, что кто-то возится с замочной скважиной и почуяла совсем рядом янтарь. У каждого камня своя энергетика и у меня часто получается почувствовать её, оказавшись поблизости, прямо как сейчас. И конкретно этот камень настолько хорошо мне знаком, что мне не составит труда сказать, кто его владелец. Ведь я кучу раз видела серебряный амулет в виде солнца с круглой янтарной вставкой в центре, который носит на шее Арсений Иванович.
Инспектор — высокий худой мужчина лет сорока, к моему удивлению, сразу принёс мой рюкзак и телефон. Судя по растрепавшимся светлым волосам и помятому воротнику белой рубашки, Арсения Ивановича выдернули из дома в его законный выходной.
Он уселся за стол, положил перед собой мой телефон и рюкзак (надо сказать, достаточно увесистый), и посмотрел на меня пронзительными карими глазами. Ох уж мне этот его взгляд. В такие моменты кажется, что инспектор сканирует меня, или копается в моей памяти, выуживая нужную информацию.
— И снова здравствуй, Воронцова.
— Добрый день, Арсений Иванович, — ответила бодро, оставив в покое пуговицу на рукаве. — Хотя для меня он не очень-то добрый.
— Да. Понимаю, — кивнул он. — Но тебе-то не привыкать, верно? В который раз ты попалась, напомни мне пожалуйста.
— Разве вы не считаете? — отбила я его выпад.
— Да я уж сбился! Не сидится тебе спокойно, куда не отправь, что за ребёнок!
— Я не ребёнок. Вы не пробовали подумать, почему я постоянно убегаю? Может быть, мне плохо в интернате!
— Ну ладно. Расскажи мне. Почему сбежала на этот раз? — спросил Арсений Иванович. — Всё же было хорошо. Условия в последнем интернате отличнейшие, я лично проверял перед тем, как тебя туда определить. Или по-твоему «хорошо» — значит скитаться по улицам два месяца и спать где придётся?
— Уж лучше так, чем в вашем «отличном» интернате, — хмыкнула я.
— Пойми Марго, ещё один побег, и я не смогу больше сделать так, чтобы ты осталась с тётей Мариной. У неё могут забрать опекунство, понимаешь? Она не хочет этого также, как и ты.
И снова знакомая «песня». Он пугает меня этим с четырнадцати лет.
— Почему тогда мне нельзя жить дома? Я бы не сбегала, если бы она не отправляла меня в интернат, чтобы не мозолила ей глаза!
— Это вынужденная мера, поверь мне. Пожалуйста. Когда-нибудь она сама тебе всё объяснит.
— Как я могу вам верить? Вы всегда оправдываете тётю Марину, хотя она только и делает, что бросает меня.
— Ты… Я правда не могу сказать тебе всего. Это не моя тайна.
— Но вы почему-то в курсе.
— Так получилось.