— Проснешься ты сегодня или нет? — воскликнула Ирка, бросая одежду мне на кровать. — Одевайся давай!
Знакомьтесь, Ирка Погодина — моя лучшая подруга, соседка по комнате и главная причина, по которой я всё ещё живу здесь, а не на каком-нибудь вокзале. Признаюсь, в прошлых интернатах, а их я повидала немало, с друзьями мне не особо везло. Точнее — вообще не везло. Но тут я сорвала джек-пот.
Эта курносая девчонка, с вечно торчащими в беспорядке светлыми волосами, не давала скучать. Ирка выдумывала разные занятия, доставала меня по любому поводу, какой только могла найти. В её голубых глазах горело жизнелюбие и иногда я заражалась им от неё. Она не любила сидеть без дела, рисовала картины, что-нибудь мастерила или расписывала одежду, которую потом носила вместо школьной формы, чем ужасно раздражала учителей. Они беспрестанно сыпали замечаниями, но она упрямо их игнорировала.
— Ну, живее! Я уже почти собралась. Не поторопишься, уйду без тебя!
Ах да, забыла предупредить, Ирка — та ещё вредина. Лучше мне и правда поспешить, а то начнёт колотить подушкой.
Я вскочила с кровати и натянула джинсы и футболку. Наспех завязала шнурки на кроссовках и метнулась к раковине — умыться ледяной водой и почистить зубы. Горячая вода тут была роскошью, несмотря на цену, которую отваливают родственники за наше проживание и учёбу в этом «Райском уголке». Покончив с водными процедурами, я схватила с полки расчёску и несколько раз провела ею по волосам. Вот и всё. Делов то! Можно считать, что умение собраться за пару минут — моя суперсила. Сколько раз приходилось сбегать из интернатов, тут хочешь не хочешь, научишься делать всё быстро.
— Я готова.
— Бежим! — Ирка вытолкала меня из комнаты, и мы понеслись по коридору.
Серые стены мелькали, сливаясь в бесконечное полотно, разрываемое кое-где темно-коричневыми дверями спален. Ноги скользили по натёртому полу; пару раз мы чуть не рухнули, но героически удержали равновесие. Поворот, ещё один — и вот мы уже на лестнице, запыхавшиеся, но не потерявшие надежду успеть. Ирке даже удалось перепрыгнуть через четыре последние ступеньки и не свернуть себе шею. Я рисковать не стала и сбежала вниз без фокусов. В столовую мы вошли, а точнее ввалились, когда часы показывали без двух минут семь. Фуф, успели! Еще немного, и плакал наш завтрак!
За два с половиной месяца мне так и не удалось привыкнуть к новому интернату и его диким законам. Хотя, можно сказать, что это рекорд. Из предыдущих я сбегала намного раньше. Где-то даже на неделю не задерживалась. За пару лет сменила столько интернатов, что уже перестала их считать. Но, спасибо моей доброй тётушке, она никогда не унывала и быстренько находила новое место, куда можно сбагрить нежеланную племянницу. Хотя, надо отдать ей должное. Интернаты она выбирала платные. Такие, где учились избалованные дети богачей, отправленные на перевоспитание. В чём провинилась я? Скажу — не поверите. А, впрочем, какая разница? Терять мне всё равно нечего.
Меня зовут Маргарита Воронцова, и я монстр в человеческом обличье.
Когда я разозлюсь, от меня лучше держаться подальше. Нет, я не превращусь в зверя, не покроюсь шерстью, не отращу клыки. Но если на вас вдруг упадёт крыша, не говорите, что я не предупреждала.
В двенадцать лет я разнесла половину своей комнаты. Мы просто повздорили с тёткой, и я не сдержалась. Так мы узнали о моём даре (или проклятии, ага). В тринадцать — выбила окна во всём доме. До сих пор, как вспомню, звенит в ушах. Тогда тётя Марина не разрешила поехать в экспедицию с братьями, и меня это рассердило. Очень. Но она стерпела и ограничилась наказанием. Месяц домашнего ареста. Когда мне исполнилось четырнадцать, терпение тёти Марины лопнуло. Видно её достали постоянные ремонты, которыми заканчивались вспышки моего гнева. И да, последней каплей стала крыша. Не помню, из-за чего у нас с тёткой завязалась ссора, но после неё я впервые попала в интернат. Жаль, что тогда я ещё не знала, что могу не только разрушать, но и созидать.
Думаете мне нравилось быть ходячей катастрофой? Больше всего я хотела избавиться от дара, но как бы ни старалась, какие бы дурацкие ритуалы не проводила, чтобы вытравить его — ничего не получалось. Пришлось учиться приспосабливаться.