Верите или нет, но я тряслась от страха, показывая Ирке, как работает моя сила. Пришлось хорошенько потрудиться, чтобы поднять всю мебель над полом сантиметров на двадцать, а потом бесшумно вернуть её на место, иначе девчонки из соседних комнат переполошились бы, услышав грохот.
— Жесть, — с восторгом произнесла Ирка, увидев всё своими глазами. — Это же потрясно!
На счёт последнего я сильно сомневалась, но переубеждать не стала. В тот момент я была очень рада, что она не сбежала от меня в ужасе, как это могла бы сделать на её месте любая нормальная девчонка.
Что до самого интерната… Не буду врать: тут не круто. Это касается не только повышенного надзора. Есть одна особа, которая любит отравлять нашу жизнь. И это не Валька Калинина — здешняя «плохая девчонка». Она очень старается быть крутой и жестокой, но до роли «вселенского зла» не дотягивает. Я знала и похуже. Ульяна Георгиевна — директриса — вот кто настоящее зло. Она держит в страхе всех воспитанников. А ещё ей чертовски нравится придумывать новые жесткие правила, порой далёкие от здравого смысла.
Надо же, легка на помине. Только мы с Иркой уселись за свободный стол, как в столовую вошла она. Высокая, стройная женщина лет сорока. Она всегда носила чёрное. Сегодня на ней был брючный костюм и атласная блузка с широким воротом. Густые тёмные волосы собраны в высокий хвост. Она выглядела эффектно и вместе с тем подавляюще-величественно.
Следом за ней в столовую буквально вломился огромного роста мужчина — ходячий платяной шкаф — телохранитель директрисы. Везде с ней таскается. Как его зовут никто здесь не знает, но между собой ученики прозвали его Палачом. Признаться, это прозвище ему отлично подходит. Наказания он выбирает изощрённые, так что в руки Палача лучше вообще не попадаться, не то останешься без головы — оторвёт и угрызениями совести мучиться точно не будет. Этакий боевой меч директрисы. Вертит она им как хочет, а он и рад зверствовать по её указке.
Ровно в семь Ульяна Георгиевна с грохотом захлопнула двери и заперла их, выудив из увесистой связки, которую держала в руках, длинный золотистый ключ. Неприятно ухмыльнулась и громко объявила:
— Кто не успел, тот опоздал!
Меня передёрнуло.
— Вот грымза, — пробормотала Ирка и я кивнула, соглашаясь.
Директриса медленно пошла меж столов к окошку буфета, где пухленькая повариха в цветастом переднике выставляла на столешницу тарелки с кашей. Палач остался стоять у входа, показывая всем своим видом, что бежать бесполезно. Разговоры стихли, повисла напряжённая тишина. Все ждали, а Ульяна Георгиевна не торопилась. Цокот её каблуков набатом отдавался в ушах, мерное позвякивание ключей бесило. Директриса буравила воспитанников взглядом, от которого становилось не по себе. Проходя мимо нашего с Иркой стола, она зыркнула на меня так зло, что внутри всё похолодело.
Ульяна Георгиевна — мой персональный кошмар. Не знаю, чем заслужила её «особое» расположение, но кажется, что, наказывая меня она получает огромное удовольствие. Так и вижу триумф в её глазах, когда она отправляет меня на очередное ночное дежурство или запирает в подвале (ага, бывало пару раз). Директриса даже не пытается скрыть радости от любого моего промаха. И где-то на уровне подсознания я чувствую, что должна быть причина ее ненависти ко мне. Однако, пока что она ее не раскрыла.
Дойдя до окошка буфета Ульяна Георгиевна облокотилась о столешницу и нарочито медленно достала из кармана маленький колокольчик. Девчонки за соседним столом перестали дышать. Звон разрезал тишину и ученики, наконец-то дождавшись кивка директрисы, начали строиться в очередь за завтраком.
Этот моцион по три раза в день выводил меня из себя. Сдерживать силу в момент, когда Ульяна Георгиевна показывала свое превосходство над ни в чём не повинными учениками, было сложнее всего.
Очередь к буфету быстро рассеялась, и на столах, накрытых голубой клеёнкой, появились тарелки с рисовой кашей, больше напоминающей клейстер, кружки с чаем, полусухой хлеб и булочки.
— Хоть булочки свежие, — пробормотала Ирка, откусив приличный кусок и запив чаем. Кашу она на дух не переносила. — Знали бы родители, как тут отвратно кормят, взяли бы с собой в Чехию. Нет, ну реально, даже я лучше готовлю!
Я улыбнулась. Ругать здешнюю еду каждое утро вошло у Ирки в привычку.