- Все в порядке,- хрипел голос, а подрагивающее тело припечатало меня к стволу.
- Ланс,- я начала паниковать,- у тебя отравление?
- Скорее всего реакция на магию, которой мне закрыли доступ к памяти. Знал бы, что так больно, придумал бы другой способ,- он почти уже лежал на мне, содрогаясь всем телом.
- Ланс, тебе нужна помощь,- я извивалась, пыталась приспособиться и добраться до его губ, как раньше делал он, чтобы избавить меня от чуждой магии артефакта.
- Вера, не надо,- он еще собирался быть благородным, но я извернулась и впилась-таки в его губы.
Сначала обожгло, жестко припечатало и снова обожгло. Потом я ощутила боль. Понять, чья это боль не составило труда. Нужно качать магию, но как? И куда сливать?
Губы его были стылые и безвольные, а ощущение нарастающей тяжести меня начало пугать. Я зажмурилась, провела языком по его губам, пытаясь проникнуть глубже, и тут же почувствовала содрогание – магия полилась в меня. Куда ее отправить?
Я уже падала на землю, увлекая за собой мужчину, а в голове только стучало – в Сиалит, в Сиалит.
Сжала кулак, представляя закрывающий камень в виде сердечка, а следом и потоки магии, направленные в него.
Ну же, Лансер, ответь на поцелуй. Обещаю даже не бить по рукам, если ты потянешься к одежде, как это было сегодня.
Я упала, соскользнув со ствола, но не рухнула на землю, а оказалась в молочной пелене, почти в невесомости. Лансер был словно пушинка, которую я обнимала руками и ногами, чтобы забрать у него все чуждое, что вступило в противоречие с эликсиром истины. Ощутила себя невесомой и, что странно, совершенно обнаженной. И при этом я не испытывала смущения, только страх, что не удастся забрать всю магию.
Отклик вдруг получился резкий, с содроганием и болью – теперь уже моей – в совершенно определенном месте, словно я снова теряю девственность. И понимание, что отклик я тоже получила совершенно определенный, лишил меня выдержки – я забилась, заметалась, стараясь выбраться из этих объятий, а слияние тел так и не прекратилось, только пульсирующее движение и поглощающий жар мужского терпкого поцелуя, вызывающего непроизвольные стоны.
Это иллюзия! Словно молния проскочило в отключающемся сознании, когда чужая магия уплотнилась в кулаке и болезненно резанула по пальцам. Нельзя потерять невинность дважды, так что это точно иллюзия! И с облегчением утопаю в мучительном жаре от поцелуев, ласк, движения и стонов, моих стонов – да, да, да…
Приходить в себя пришлось резко. Мы все еще стоим, привалившись к Древу. Дыхание тяжелое, рваное у обоих. Пот залил глаза и щиплет, а губы пылают, словно несколько ночей их кусала не останавливаясь. Под пальцами плотная мускулистая грудь, спрятанная под несколькими слоями одежды. И на мне все те же рубашка и куртка.
- Видение,- хрипло пробормотал Лансер, отстраняясь, пытливо осматривая каждый миллиметр моего костюма, словно пытаясь проникнуть под него и увидеть, только что?
- Сиалит,- так же хрипло ответила, облизывая пересохшие губы, и протянула к его глазам кулак с зажатым в нем камнем: красно-оранжевым с прожилками серебра, но при этом прозрачным.
Лансер, наверное, несколько минут стоял, рассматривая камень, а в глазах его я видела процесс решения какой-то непосильной задачи. Потом решение было принято, и я услышала:
- Все верно. Наш с вами договор, Вера, завершен. Вы можете спокойно забрать родителей и переместиться в свой мир.
Я словно по голове получила: в ушах зазвенело, перед глазами пошла рябь, воздуха резко перестало хватать, а вопросы не шли на ум, потому что их затмевал всего один: «Почему?»
- Ваши артефакты перехода,- продолжил говорить мужчина, которого я совершенно не узнавала. Сейчас он даже не был похож на того Лансера, которого я встретила на поляне, перейдя в этот мир: холодного, но заинтересованного. Сейчас передо мной стоял внушающий трепет человек, от которого веет силой, как когда-то от императора.
- С разрывом брачных связей будет проще: поживете год в своем мире, и все клятвы будут аннулированы.
Он отошел от меня на несколько шагов, и я смогла рассмотреть его получше: сильный, крепкий, в нем вдруг появились надменность и высокомерность, и холод на десять, нет, на сто градусов ниже, чем раньше.