Хм, я про перенаправление слышала, в некоторых книгах даже читала, но пока с трудом понимала, как заставить магию работать при всех положительных условиях, а тут заведомо одни отрицательные стороны. Похоже, Айсе, не только теоретик, но еще и экспериментатор, потому что после к этой строке было приписано: « Получилось…только пока не понимаю – как».
«Попробовала поговорить с профессором Ловером по поводу поиска камня, способного заменить Сиалит. Итог: сильная головная боль и вконец испорченные отношения с профессором. Не любит он новых веяний в магии».
Не любит новых веяний в магии, причем очень-очень давно, если верить рассказам деда Горача.
«Как бы я хотела, любимый Леон, найти такое средство, при котором тебе бы не пришлось расставаться даже с каплей своей крови. Как же я хочу закрыть Врата навсегда!»
Не она одна хотела, потому что следом шла приписка твердым размашистым почерком: «Я бы от этого тоже не отказался, милая Айсель, но я всегда помню, что мой долг перед империей – отдать свою кровь до последней капли, если понадобится».
Может, этот долг на них так влиял, и они не позволяли в этой переписке ничего личного, теплого, душевного? Как-то не вязался образ возлюбленных, которые плечом к плечу встали на пути тварей из Врат, и эта лаконичная и сухая переписка. Или, возможно, они и не были влюбленной парой?
«Дорогой Леон, наша помолвка затягивается, а я мечтаю о свадьбе, красивом голубом платье и о тебе возле одного из Древ, только пока не могу выбрать возле какого. Дождемся ли мы когда-нибудь своего счастья?»
И вот вроде вопрос, которым задаются влюбленные, но странное ощущение, словно они вдали друг от друга и пересекаются только на страницах этой книги.
«Айсе, прости, но мы же обсуждали, что разговоры о свадьбе ни к чему не приведут. И не предсказание тому виной, а отсутствие любви с моей стороны. Мои чувства к тебе не изменились».
Как-то даже жаль этих двоих, особенно вспоминая, что в конце их изысканий и этой переписки их ждало не триумфальное шествие после закрытия Врат, не свадьба, о которой мечтала Айсе, а забвение. Никто о них не вспоминает, только сухие сточки в докладе, переписка и все…даже портретов нет.
Я медленно рисовала пальцем узоры на белом листе в конце книги, а сама рассматривала Дорона, который ввалился в кабинет совсем недавно и уселся на диван, закинув ноги на подлокотник.
- Ты сегодня не пришла на урок, клубничка.
С тех пор, как я впервые смогла осознанно поднять в воздух лист бумаги, моим обучением воздушной магии занимается Дорон. Пришлось разбить уроки с Палиотом на два, и вторую часть отдать в распоряжение пирату. А он снова заигрывает, веселится, засыпает комплиментами, и уверяет, что ждет моего освобождения из плена. И мои попытки вразумить его, высказать, наконец, свое «нет» его ухаживаниям ни к чему не приводят – я словно со стеной разговариваю. Только слышу почти те же слова, что прочла на полях классификатора у Айсе: «Древо навеивает чувства, за которые я не могу поручиться и сказать с уверенностью, что они точно мои и точно Лансера».