- Отправьте немного магии к кончикам пальцев,- Лансер установит факел посреди пещеры, где грудой были сложены лопаты, кирки, молоты,- и ведите по стене - ощущать станет легче, да и позволит увидеть направление жил.
Он положил руку поверх моей, запустил магию через пальцы в стену, и под моей рукой засветилось пятно: размытое зелёное с желтыми прожилками.
- Здесь жила глубоко,- пояснил мужчина, наклоняясь к моему уху, а у меня мурашки побежали к затылку и позвоночнику.- Если прислушаетесь, то сможете определить расстояние и название камня. По моему представлению, жила на расстоянии нескольких этажей.
Я прислушалась и лёгкими толчками, подстраиваясь по гулкие удары сердца, направила магию к пальцам - пятно под ними обрело форму более четкой кляксы, прожилки стали более прорисованными и яркими.
- Змеевик, пять этажей вниз и две пещеры влево,- я чуть ли не прыгала от восторга, что у меня получилось, но тут же остановилась.- Слишком далёко. И змеевик - ну его.
Лансер повел моей рукой дальше по стене, и пятно поползло за моими пальцами, меняя цвет на интенсивно-синий. Словно на Вратах, когда они демонстрировали мне изображение Горыныча, высвечивая разные элементы.
- Лазурит,- удивлённо подняла глаза на Лансера и чуть не утонула в обжигающем взгляде - впервые за четыре месяца он его не скрывал: сжигал и ласкал взглядом одновременно, удерживал, путая мысли.- Слишком далёко,- проговорила, с трудом отводя взгляд.
Продвинула руку дальше, намереваясь продолжить, но Лансер не убрал руку и при этом перегородил мне ход.
- Вы избегаете смотреть мне в глаза, Вера.
Глава 34. Время собирать камни.
- Вы избегаете смотреть мне в глаза, Вера.
Я продолжала упорно смотреть на стену. Мне тут мысль пришла, что все, что он сейчас делает, может быть только для того, чтобы отвлечь от предстоящего процесса изъятия Сиалита. Очень эта мысль мне не понравилась, но озвучить ее не решилась.
- Почему?- продолжал допытываться Лансер.- Я вас не понимаю. Сначала я вам явно понравился, но потом, когда вы перешли портал – вы меня возненавидели, но это и понятно: мы вас вытащили из родного привычного мира, поставили массу условий в ультимативной форме, к миру привязали против вашей воли. Это можно понять, с этим можно работать, чтобы вы, наконец, перестали ненавидеть этот мир и меня.
Я слушала с удивлением, потому как говорил он горячо, страстно, словно ему нужно высказаться - накипело.
- А изображая счастливую пару, вы так жарко отвечаете на мои поцелуи, что у меня голову сносит и самообладание трещит так, что в Друмене слышно. И следом тут же закрываетесь или сбегаете, стеной отгораживаетесь. Я думал, если буду внимательным, предусмотрительным, заботливым, вы проникнитесь моим к вам отношением, и эта стена падет, но нет – чем ближе открытие Врат, тем вы собраннее, зажатее, словно пытаетесь оттолкнуть от себя все, что относится в моему миру.
Я шумно втянула воздух, показавшийся разом обжигающим и сухим. Я хотела понять, что чувствует Лансер? Вот сейчас мне об этом рассказывают, раскладывая по полочкам мои поступки и эмоции. А от признаний этих просто в жар бросает.
- Вы даже с Дороном обходитесь теплее,- в голосе звучит сталь, которую обычно слышат другие, а я нахожу в ней нюансы. И вот что я услышала? Злость, ревность?
- Причем здесь Дорон? Вы свои эмоции только сейчас показать решили. Что для этого понадобилось? Неотвратимое открытие Врат уже завтра?
- А вы хотели бы, что бы я раздражал вас своим вниманием или взывал к вашему состраданию, что без вас мой мир рухнет? Или, возможно, нужно было давить на жалость, чтобы вы только из-за этого чувства остались в мире, который не желаете признать своим?
- Это были бы не вы,- фыркнула, представив, как Лансер, ледяной, собранный, застегнутый на все пуговицы, сыплет шутками, как порой это делает Дорон, или ходит тенью со страданием во взгляде. Нет, это точно будет не он.- Но эмоции, живые эмоции, можно и как-то иначе проявлять, чтобы быть понятым.
- А вы, что сделали вы?- злость колыхнулась в его взгляде, невольно привлекая посмотреть внимательнее.- Я вам нравлюсь, но вы постоянно отгораживались.
Какая самонадеянность! Хотелось вырвать руку из-под его ладони и оттолкнуть или прижаться к его груди и не отпускать. Какой сложный выбор, особенно теперь, когда мой взгляд тонет в его глазах, потемневших, рассерженных, ледяных, но все равно обжигающих.
Не знаю, почему я еще сомневаюсь, почему не откликаюсь на его жаркое признание и стою, зло буравя его взглядом, пытаясь перебороть притяжение, сопротивляюсь.