Инициативу снова взял Нельсон:
— В ходе поисков не пытались ли полицейские копать на территории детского дома?
— Нет.
Тупицы, решил Нельсон. Разинули рты, глядя на этого байкера-святошу. Не пришло в голову, что он сам мог убить малышей. Но он, Нельсон, не такой дурак.
— Осматривали колодец?
Вопрос удивил священника.
— Нет. Он был забит досками. А сверху зацементирован. Дети в него не могли свалиться.
Наступила пауза — Нельсон снова завел игру в молчанку и теперь выиграл.
— Вы что-нибудь нашли в колодце?
— Детский череп, — отрезал старший инспектор. — Ребенка пяти лет. Девочки. — В протоколе вскрытия говорилось «до шести лет», но он решил нанести удар и заставить отца Хеннесси неосторожно проговориться.
Тот, безусловно, был потрясен. Его губы беззвучно шевелились. Он, наверное, молился. И наконец спросил:
— Элизабет?
— Определенно не знаем. Пока. — Нельсон не видел смысла добавлять: «Возможно, никогда не узнаем, поскольку у нас нет ДНК Элизабет». Пусть думает, что он в итоге все выяснит. Он — старший полицейский инспектор Нельсон — беззаветный искатель правды, гроза преступников.
— Как череп мог оказаться в колодце? — Хеннесси был по-настоящему взволнован. Глотнул воды.
— Это вы мне объясните.
— Понятия не имею. — Священник взял себя в руки.
Снова пауза. Затем Клаф спросил:
— Вы ладили с Мартином и Элизабет?
Изменение темы и тона — старый прием на допросах. Но Хеннесси был к нему готов и в упор посмотрел на сержанта:
— Ладил. Они были милыми ребятишками. Очень умными, очень любящими. У них был трудный период — смерть матери… это оставило отпечаток.
— Отпечаток? Что вы имеете в виду?
— Такие события, старший инспектор, неизбежно оставляют шрамы. Мартин злился на мать за то, что она их покинула на этом свете. Злился на мир, потому что мир это позволил. С Элизабет было проще. Она очень грустила, была беззащитной. Цеплялась за Мартина, не хотела расстаться со своей игрушечной собачкой. Но горе стало проходить. Постепенно. Мартин был исключительно способным подростком. Я старался его поощрять, давал читать книги.
— Какого рода книги?
— Разные. Он интересовался точными науками и историей. Читал про греков и римлян. Бредил мыслью, что дом мог быть построен на том месте, где раньше жили римляне.
Нельсон вспомнил слова Рут о том, что на раскопках нашли римскую посуду. Значит, Хеннесси об этом знал — даже тогда.
— Следовательно, у вас с ними были близкие отношения?
И снова священник ответил ему открытым, почти вызывающим взглядом:
— Да.
— А как к детям относились другие работники?
— Элизабет любили все. Она была прелестной девчушкой. А Мартин… С ним было сложнее.
— Мы разговаривали с сестрой Иммакулатой…
— Вот как? — Священник подался вперед. — Как она себя чувствует?
— Относительно здорова, — холодно произнес Нельсон и добавил: — Во всяком случае, в твердой памяти.
Хеннесси кивнул:
— Хорошо. Бедная женщина, у нее была тяжелая жизнь.
Нельсон пропустил его слова мимо ушей.
— Она утверждает, что Мартин доставлял много неприятностей.
— Как я уже упоминал, он был ожесточен.
— У него случались неконтролируемые вспышки? — сочувственно поинтересовался Клаф.
Отец Хеннесси неожиданно разозлился:
— Нет, у него не случалось неконтролируемых вспышек. И он не убивал свою сестру в приступе демонической ярости. Ведь вы это подразумеваете? Он любил ее. Они были очень близки.
— Неестественно близки?
— Естественно. Как брат и сестра, у которых больше никого не осталось на свете. Как, вы считаете, они должны были друг к другу относиться?
— Я ничего не считаю, — проговорил Нельсон. — Только хочу выяснить, кто убил девочку и бросил ее голову в колодец. И кто бы это ни совершил, он вел себя неестественно.
— Да, — мягко произнес священник. — И уж определенно порочно.
Обратно они ехали молча, лишь Клаф съел два пакета хрустящих колечек. Нельсон сознавал, что расследование почти не продвинулось. Отец Хеннесси был явно потрясен сообщением, что в колодце найден череп, и, судя по его виду, искренне удивился. Правда, не настолько, чтобы сделать признание. Хотя Нельсон на это и не рассчитывал. Священник был волевым человеком. Умел держать себя в руках и, несмотря на кажущуюся мягкость, был почти несгибаемым. Но достаточно ли этого, чтобы заподозрить в нем убийцу?
— Думаешь, он это сделал? — спросил старший инспектор у Клафа, пока они неслись мимо живописных деревень.