-Закуска в больнице не проблема.- Пирогов в последний раз мысленно выругал себя за неуместную щедрость, подошел к окну и крикнул - после этого в кабинет, как по волшебству, внесли заготовленные заранее тарелки. Кабанцев оглядел накрытый стол, удовольствовался им и решил сделать еще один шаг в сторону петровских медиков.
-У вас, учтите, комиссия будет,- честно предупредил он.- Сами напросились. Я постараюсь, конечно, написать получше, но все равно приедут. Деревню эту на особый режим ставить надо. Раз Гусев в курсе. Спросят. Смотреть надо всех поголовно - с общей термометрией и изоляцией заболевших. Бруцеллез ведь: хоть и знакомая болезнь, а все равно - вспышку допустили, за это по головке не погладят. Цифры заболеваемости испортите..- и взглянул на вещи с иной стороны: из мнимого сочувствия и стремления к объективности:- А кто у вас будет этим заниматься? Деревню термометрировать, когда термометров нет? Ни здесь, ни в области. И хлорки, кстати, тоже?..- Он повертел в руках стакан - с явным желанием его наполнить.- Все знают, что нет, а каждый раз как из другой страны приезжают: мало ли что нет - требуйте от начальства, чтоб было. А кто ж сунется к нему с этими требованиями? Если москвич только ваш, пропади он пропадом...
Охмелев, он и подавно расхотел ехать, а утолив голод и жажду, начал намекать на иные свои потребности и кончил тем, что попросил позвать к столу Ирину Сергеевну, которая днем раньше произвела на него неизгладимое впечатление. Тут Ивана Александровича прорвало: он потерял терпение, велел, не спрашивая его согласия, подкатить машину под окна кабинета, собственноручно усадил в нее сопротивляющегося инфекциониста, который торговался и был согласен уже не на Ирину Сергеевну, а на любую медсестру ее осанки и комплекции, и просился купаться. Пирогов обещал ему все это в его следующий приезд в Петровку, кивнул Лукьянову, с которым они в эту минуту едва ли не помирились, и тот повез его в область - без всякого уважения к его персоне, швыряя на поворотах, будто вез не доцента, а мешок с цементом. Кабанцев хоть и был пьян, но все это запомнил и свой отчет составил в самых невыгодных для Петровской больницы формулировках...
Впрочем, он в любом случае поступил бы так же...
Пирогов после отъезда гостя, не совсем трезвый, взялся за одно дело, за другое, затем все бросил и пошел в амбулаторию: подышать свежим воздухом и побыть в обществе людей, не занятых мыслями о карьере.
В амбулатории сидели трое: Иван Герасимыч, Ирина Сергеевна и Алексей Григорьевич, который в последние дни здесь как бы окопался и проводил много времени. Пирогову, после Кабанцева, и москвич показался приемлемой личностью.
-Не могу больше,- сказал он и сел в стороне.- Лучше с десятью ворюгами дело иметь, чем с одним чиновником. Народец наш - так себе, а начальство того лучше. Для кого жить, неясно.
-Для себя, наверно?- предположил с невинным видом Иван Герасимыч, но Пирогов, почувствовав подвох, только досадливо глянул на него и не удостоил ответом.- Кто вас так достал?- спросил старик.