— К-кайен… Ты смелый только во сне?
«Нет» — пронеслось у него в голове и в ту же секунду его губы коснулись шеи Богини. Она сдержанно вскрикнула, а парень похвалил бурное сознание, за такую приятную фантазию… за такую правдоподобную Гестию, за такой настоящий вкус… вкус клубники и крыжовника… Прямо как у её шампуня?
— Шампуня?
Распахнув глаза, первым он почувствовал тяжесть на груди, которая не позволяла вдохнуть сполна. Слегка погодя, когда глаза перестали видеть мир в размытом стиле, он взглянул на тёплый груз и оказался приятно удивлён. Вкус, который он почувствовал во сне, всё ещё чувствовался на губах, ведь они касались макушки Богини — всё его лицо оказалось покрыло её волосами.
— …тьфу! — конечно, несколько залезло туда, куда им не стоило соваться.
От попыток Кайена не задушится чужими волосами, Гестия поворочалась на своей большой «кровати», и свернувшись в клубочек, как кошка, засопела.
«Ну не чудо ли?» — Парень смотрел на спящую Гестию, полностью окутанную собственными волосами. Запах её тела отчётливо отпечатался на его шрамах, перебив даже запах алкоголя, исходивший от обоих.
Кайен аккуратно освободил свои волосы из-под гнёта и перекинув их через быльце — с любовью на сердце погладил Гестию. Она мило ворочались, но почувствовав руку своего дитя на макушке — успокоилась.
«Каждому существу, что может чувствовать то же, что и я, желаю полюбить…» — в юноше было столь много любви, что она вылилась в мысли, совсем неподходящие жестокому миру. Сладкие речи и розовая любовь есть центр этого изувеченного подвала и не более. Их церковь — их маленький мир, где нет места для посторонних и их злобы.
В тишине мирского утра, Кайен гладил Гестию неизвестное количество времени, сперва касаясь её волос, а после спины. Как в старые добрые времена, которые совсем не являются старыми, он подхватил её под себя и вместе с ней перевернулся на бок — это её любимая поза для сна, когда их волосы переплетаются вместе, а она заперта в клетке из рук Кайена.
На маленькой софе не было место для двоих, от чего пришлось прижиматься друг к другу очень плотно. Дыхание Гестии щекотало крестообразные шрамы на груди юноши, а то что находилось ниже желанных Кайеном губ, упиралось ему живот и не оставило и шанса, на продолжение сновидения… Жестоко ли? Конечно же нет, хотел злато — получил богато!
— Гестия, ты ведь не спишь?
— Хмн…
Богиня заключила его в крепкие объятия, ведь Кайен вот-вот хотел ретироваться. Его утренние проблемы в купе с чудным сном и приятными касаниями Гестии, перевернули чашу терпения, а это не сулит ничего хорошего… По крайней мере, он так думает.
— Не спишь, да? — тонкие ручки на его спине сомкнулись ещё крепче.
— Лублу тебя… — раздалось ему в грудь.
Кайен просто убрал руки с плеч Гестии и закрыл ими лицо цвета собственных глаз.
На этом их утро не закончилось, ведь Кайену ещё предстоит выбраться из кровати, переспорить Гестию в «я люблю тебя больше», принять душ, наблюдая за закрытой дверью, ведь с недавнего времени в их доме обнаружилась вуайеристка, и ещё сотня вещей, из-за которых новая жизнь Кайена играет тысячами красок.
×××
В этом месте всё как всегда… Оно имеет тот же цвет круглые сутки, даже когда омывается лунным светом.
Это розовое местечко с оранжевыми оттенками всегда пахнет цветами и конфетами.
Десятки клумб завораживали взгляды девиц, принимающих сладости от любимых, а глаза же дарящих, нельзя было оторвать от тонких линий их пассий.
Это Площадь Амура, божества любви, чьи чары действую по сей день, исходя из его статуи в центре площади — ангела с пышными, каменными крыльями. А юноша, уже во второй раз стоящий перед ней, вновь чувствует всю мощь этого места. Приятное беспокойство вырывается из глубины его души, заставляя переступать с ноги на ногу.
Кайен. Третья попытка.
Первый раз их свидание с Гестией прервала Локи и её семья. Второе свидание оборвал Среброгрив. И вот она — третья попытка провести время с Гестией вне дома.
Кайен волновался. Его сердце не билось так быстро даже в подземелье. Плохое предчувствие смешалось с желанием увидеть Гестию при параде, и не ясно, что волновало его больше.
Сам же Кайен приоделся дабы быть достойным сопровождать Богиню — кожаные туфли, черные брюки, белая рубашка с закатанными рукавами и полуперчатками, так сочетающимися с его тёмной жилеткой.
Волосы он собрал в высокий хвост и для полного образа ему не хватало лишь трубки с пахучим восточным табаком. Раньше он частенько таким баловался, особенно когда работал в квартале красных фонарей, но при Богине он не посмеет.