— Брось этот канат и скажи мне то, что хочешь сказать, — потребовала Хэлли.
— Я пыталась объяснить это в ту субботу, у тебя на кухне. Софи нуждается в тебе — что может быть проще!
— Я думала об этом, — сказала Хэлли со своим обычным царственным видом, но в следующую минуту он улетучился. Она сгорбилась, закрыв глаза трясущимися пальцами, и разрыдалась.
Может быть, оттого, что они оказались в полном одиночестве, она позволила себе плакать в полный голос, не сдерживая всхлипов.
— Мама? — обратилась к ней Мария, спустя несколько минут. Она стояла рядом с Хэлли, но не касалась ее. — Мама!
Всхлипы стали глуше; чайки, кружившие над островом Маленькой раковины, вторили им, и их крики звучали зловеще. Мать подняла на Марию свои усталые глаза.
— Что я сделала не так? — спросила она.
— Я не знаю, — ответила Мария. Она понимала, что Хэлли нужно прощение, но сама не могла простить ее.
— Ты сводишь меня? — тихим голосом попросила Хэлли. — Повидаться с ней?
— С ней? — спросила Мария. Сердце заколотилось у нее в груди.
— С Софи, — сказала мать.
— Да, — ответила Мария. Вытащила якорь на бак и встала к штурвалу.
— Приветствую, друзья, и добро пожаловать! — воскликнула Софи, завидев Хэлли.
— Здравствуй, дорогая! — отозвалась Хэлли. Казалось, ей пришлось сделать физическое усилие, чтобы не потянуться через тюремный стол обнять Софи, прикоснуться к ее волосам в поисках седины, означавшей, что в заключении дочь начала стареть. — Ты так похудела!
— У нас здесь действует клуб «Весонаблюдателей», — пошутила Софи. — Разумная диета в сочетании с упражнениями.
— Ты правда похудела, — сказала Мария, попытавшись тем самым придать комментариям Хэлли оттенок заботливости.
— Зачем нужны весы, когда есть Мария? — с нежностью спросила Софи. — Я всегда могу рассчитывать на нее, если мне понадобится получить оценку моего рациона.
— С тобой здесь хорошо обращаются? — спросила мать.
— Я в порядке.
— Судя по газетам, ты здесь что-то вроде знаменитости, — заметила Хэлли чуть ли не с гордостью.
— Ну да, громкое дело, — сказала Софи. — Избитая жена, которая решилась защищаться.
Хэлли неодобрительно опустила глаза. В воцарившемся молчании Софи поймала взгляд сестры.
— Как дети? — спросила она.
— Пошли на пляж с Нелл и Энди. Мне нужно кое о чем поговорить с тобой — это касается Саймона.
— Кажется, ты не хочешь говорить при мне, — уязвленная, сказала Хэлли.
— Нет, мама, останься, — попросила Софи. — Если, конечно, ты не против.
Хэлли поколебалась, словно не могла решить, стоит ей оставаться или нет. Потом устроилась поудобнее на своем стуле.
— На днях Дункан брал их на рыбалку, — начала Мария, бросив испытующий взгляд на мать, которая при звуке его имени нарочито выпрямила спину. — Он сказал, что Саймон отрывал ноги у краба.
— Саймон? — спросила Софи. Кровь отлила у нее от щек. — Отрывал ноги у краба?
— Так сказал Дункан. Это беспокоит меня… — присутствие Хэлли отвлекало Марию, и в то же время она испытывала смутное воодушевление. Ей хотелось, чтобы та получила представление о том, через что приходится проходить им с Софи.
— Он никогда так не делал, — произнесла Софи. — Саймон любит животных. В прошлом году он нашел в саду гусеницу и держал ее в бутылке, пока она не превратилась в кокон, из которого вылупилась бабочка-монарх. Она впервые взлетела у него с пальца.
— Мне не верится, что Саймон мог сделать что-то жестокое, — добавила Хэлли, недвусмысленно ставя под сомнение предложенную Дунканом версию событий.
— Но Дункан говорит, что он это сделал, — сказала Софи.
Мария почувствовала признательность за то, что сестра поддержала ее, хотя бы и в ущерб Саймону.
— На следующий день я спросила его, зачем он отрывал крабу ноги, он ответил, что краб все равно должен был умереть. Дункан собирался использовать его как наживку.
— Это очень плохо, — отозвалась Софи. Теперь ее лицо было совсем бледным. — Ты рассказала об этом доктору Миддлтон?
— Нет, но мы с ней встречаемся во вторник.
— Обязательно скажи ей, — произнесла Софи. Она теребила подол своего лилового платья, казалось, что напряжение в ее душе растет с каждой секундой. — И о кошмарах тоже. О господи…
— Дорогая, оставь свое платье в покое, — беспомощно сказала Хэлли. Софи выпустила из рук подол и с благодарностью улыбнулась матери.
«За что она благодарит ее? — подумала Мария. — За ее внимание? За поддержку?» Было очевидно, что Софи оценила замечание Хэлли.