Первая мысль меня посетила: знают ли они, что замок в осаде? Вторая подстегнула больше: смогу ли я со всеми справиться? Истуканов бы сейчас сюда. К счастью, они не ждали гостей и вообще туговато соображали. Я действовала быстро: зарубила сначала пятерых, сидящих ко мне спиной, пока остальные поняли, в чём дело и поспешили поискать своё оружие, я уже закончила.
На их крики выбежали ещё трое стражей. Те подготовились к схватке серьёзнее, да и протрезветь, судя по всему, уже успели, но я набралась храбрости и перебила всех по одному в узком коридоре.
Потом прошла в огромную круглую комнату, где, видимо, находилась камера пыток. Там топтался огромный уродливый увалень. С ним вышла самая долгая борьба, кровожадная и упорная. Он ранил меня в ногу и в голову, беспрестанно угрожал, что выпотрошит, поджарит и съест живьём. Я смертельно устала. К середине битвы сломался мой меч, а в рукопашной шансов на победу не было. Придумать какую-нибудь хитрость просто не хватало времени. Один за другим сыпались удары, и я уворачивалась далеко не от всех. Но что-то внутри не позволяло мне сдаться.
Когда я в очередной раз загремела на пол и уперлась подбородком в бедро предыдущего пленника, лежащего на полу, он глухо застонал. Знакомый голос. И вообще он показался мне знакомым. Рассмотрев его лучше, ярость, злость и гнев вскипели во мне и снова вернули силы. Захотелось рвать, метать и истерить одновременно. Я поднялась на колени, но удар по голове чем-то тяжелым вновь опрокинул меня ниц. Этот хмырь думал, что вырубил свою жертву, и навис надо мной с желанием закончить начатое, как я резко взметнулась и со всей силы врезала макушкой шлема ему по носу. Он с криком повалился на пол, хватаясь за свои безобразные механизмы. А я воспользовалась моментом, схватив с его стола топор, единственным ударом расколола ему башку. А потом неистово принялась рубить его мёртвый труп до беспамятства, до одурения, до исступления, пока руки не отказались мне служить, и я, страшно окровавленная, с криком не опустилась на пол.
Снаружи бой продолжался. Слышались тяжелые шаги титана. На дрожащих руках я доползла до своего друга, прикоснулась к его лицу, которое стало теперь трудно узнать. Он весь представлял собой месиво из переломанных костей и истерзанной плоти, но жизнь еще не покинула его.
- Слай, - зашептала я. - Слай.
Он взглянул на меня страшными в кровоподтеках глазами так, словно не узнал. Я скинула шлем. От двухдневного непрерывного его ношения мои короткие мраморного цвета волосы стали похожи на сено. Но меня это мало волновало.
- Слай, это я, Аврора. Я пришла за тобой.
- Аврора, - выбитые зубы или сломанные челюсти мешали ему говорить. - Ты здесь?
Я понимала, что если что-то промолвлю, то разревусь.
- У меня... ничего не получилось... Прости меня.., - с трудом ему давались слова. - Они... разбили... нас...
- Нет! - я захныкала. - Это мы их сейчас разобьем! Всех! Кого угодно! Я привела помощников. А крепость ещё раз отстроим!
Он закрыл глаза.
- Слай!!!
- Не плачь, Аврора... Нашу крепость... будешь строить ты... Ты закончишь... то, что мы с тобой начали...
- Я закончю? - меня распирало от возмущения. - Я одна не смогу! Ты нужен мне, Слай!
- Я всегда буду с тобой... Боялся, что... не успею сказать... Я всё-таки люблю тебя... Прости.
Он снова закрыл глаза, а я замерла на секунду.
- Что? Что ты сказал сейчас? - я к нему наклонилась, но он больше не шевелился. - Слай, что ты сейчас сказал? Повтори, пожалуйста! Слай! Слай!!!
Я трясла его переломанного, но он не реагировал. Выбившись из сил, я прижалась к нему в слезах, но кто-то грубо схватил меня сзади за плечи и отдёрнул от трупа. Двое стражников потащили меня рыдающую вон из темницы, выволокли из башни и продолжили путь сквозь военные действия.
Я мельком замечала, как скачет и маневрирует в сражении титан, один отбивающийся от полчищ врагов, как осадные катапульты бьют по горгульям в воздухе. В замке возле самого входа лежала моя убитая арбалетчица. Её месть не свершилась. И моя, видимо, не свершится.
А меня всё продолжали волочить по полу, не церемонясь. Я не сопротивлялась, раздираемая досадой о том, что осталась одна и не могу ничего сделать. Во мне кипело отчаяние, потому что я не смогла спасти своего друга. И меня поглотила злость... на Слая за то, в чём он признался мне перед смертью.