Катюша говорила торопливо, вытянутой правой рукой словно отводя что-то в сторону:
— …Мы не хотим, чтобы это снова повторилось. А для этого, товарищи, нужно одно: работать, работать и работать. Наша сила, наша слава, наше богатство — только в нашем труде. Чего не сделают наши руки — никто не сделает…
Голос Катюши звенел, бился в самых дальних уголках зала. Она стояла на трибуне вытянувшись, и матовая бледность сгоняла с ее лица остатки румянца.
— …Пусть больше никто не грозит советскому народу смертью. Мы верим только в жизнь, и жизнь принадлежит нам. Наша земля — это счастье мира, это счастье всех людей. Какая же это великая гордость говорить: «Земля моя!».
Она сошла с трибуны, склонилась к знамени, лежащему на краю стола, прикоснулась к нему губами.
— …От имени наших женщин клянусь и торжественно обещаю не опозорить этого знамени. Своим честным трудом…
Заключительные слова Катюша произнесла невнятно, с усилием оттолкнулась от стола и, повернувшись, чуть пошатываясь, быстро пошла в глубь сцены.
По залу пробежал тревожный шепоток, Алексей потащил меня за руку, и мы с ним выскочили в фойе.
Катюша находилась уже здесь. С нею оказалась и Ксения.
Алексей быстро приблизился к жене, заглянул ей в лицо.
— Катенька! Что ты, родная?
— Ничего, Леша… Совсем ничего… Давай где-нибудь сядем…
Мы усадили ее на диван. Ксения подала стакан с водой. Руки Катюши дрожали, и стакан жалобно звенел у нее на зубах. Вода светлыми струйками сбегала на платье.
— Ох, и как это я… — откидываясь на спинку дивана, проговорила Катюша, а сама стряхивала с платья капли воды. — Наверно, все торжество я… испортила…
— С быстрого бегу ты задохнулась, вот сердце у тебя и захватило. А тут на людях еще поволновалась, — объяснила Ксения.
— Нет… Тут еще другое… Надо пойти мне… — Она с трудом шевелила губами.
— Куда ты пойдешь? — возмутился Алексей. — Я тебя сейчас домой отвезу, лошадь достану.
— Нет… Не надо… Там мальчик… Леша, ты послушай, чего у меня получилось… — Катюша еще попросила воды. — Пошла я из дому заранее, с мыслями хорошенько собраться, волновалась все-таки очень… Думаю, пройдусь потихоньку, постройку кругом обогну… И вот к углу подхожу, где проходная, — откуда ни возьмись машина… Пылит на всю дорогу… Прижалась я к сторонке, пропустить… Гляжу: сзади на кузове болтается мальчишка, подцепился, а силенок не хватает, чтобы подтянуться да в кузов. Тут машину как тряхнет…
— Да ты не говори, не говори! — замахала Ксения и закрыла ладонями лицо. — Ой, мальчишки, жиганы эти!..
— Подскочила я, трясусь вся, испугалась… Лежит он пластиком, бледненький… В маечке одной… Из плеча кровь ручьем, о скобу, что ли, разорвал, когда падал… Сторожиха из проходной прибежала… Жгут наложили… В медпункт донесли. А у него и дыхания нет, пульс не могу прощупать… Шок, наверно… Я — камфару, кофеин, грелки, — хорошо, у сторожихи был чайник горячий… Отошел мальчишка, глаза заблестели… В больницу мы со сторожихой отвезли его, главный врач осмотрел, сказал: «Сто лет жить будет…» Я успокоилась вроде вовсе, пришла сюда, а здесь все празднично, люди в ладоши хлопают, — теснит дыхание у меня… Стала говорить… Говорю, а он все время у меня перед глазами… И вот сердце расходилось опять, силы меня и оставили… Сейчас хорошо. Схожу в больницу, еще раз проведаю…
Тут вмешался и я:
— Ну, Катя, так не годится. Посиди с Ксенией, отдохни, успокойся. Мы с Алешей пойдем.
— Да нет, что вы, что вы! — нервно поправляя волосы, возразила Катюша. Румянец постепенно проступал у нее на щеках. — Я себя чувствую совсем хорошо. Я могу…
Она поднялась.
— Тебе говорят — не ходи, — хотел насильно усадить ее на диван Алексей.
— Да что ты, Лешенька! — строго сказала Катя и отвела его руку. — Как это можно, чтобы я не пошла? — И потянулась к Алексею с просительной улыбкой: — Да ты не бойся, не бойся, Леша…
Она ласково посмотрела ему в глаза. Алексей вздохнул и молча уступил жене.
4. Настоящее дело
Газетные вырезки, копии протоколов, другие документы, черновые наброски доклада, подготовленные Алексеем с помощью Зины, лежат передо мной. Вспоминаются отдельные встречи, разговоры. Все это связано между собой и либо дополняет, либо вытекает одно из другого. Подобрать все по датам, сброшюровать в порядке последовательности, пронумеровать цветным карандашом — и для любителей канцелярии получится «дело».
На нем можно будет сделать пометку «начато — окончено» и, завязав накрест шпагатом, сдать в архив. Факты, лежащие в основе этого дела, сами по себе не претендуют на исключительность. Это маленькие обыкновенные кирпичи, из которых, однако, строятся большие здания. Можно не обратить внимания на каждый в отдельности кирпич, но не заметить, что здание построено из кирпича, нельзя. И тогда обязательно подумаешь: как много значат эти отдельные маленькие кирпичи!