Стоя за креслом Бурцева, конструкторы давали краткие пояснения.
— Скорость, а значит, производительность — возрастают втрое, — закончили они и, отойдя в сторону, присели.
Бурцеву не нужно было много объяснять. Он испытывал почти эстетическое наслаждение, просматривая листы чертежей.
— Слово не мальчика, а мужа?.. — поднял он веселый взгляд на Ильяса.
Ильяс не принял шутки.
— Что будем делать?.. — спросил он внезапно охрипшим голосом и облизнул губы. — Станок готов, так?..
В первое мгновение Бурцев не понял. Он взглянул на чертежи, потом на конструкторов. Те сидели с отсутствующими лицами...
Взгляд Бурцева медленно потухал. Он достал из кармана измятую пачку, долго ковырялся в ней... Выбрал сигарету, закурил. Легкий сухой ветер, задувая в окно, шевелил волосы. Воздух нес запахи нагретой солнцем пыльной листвы. Там, за окном, струилось знойное марево, усыпляющее мысль, размягчающее тело. «Ветер Шираза... — усмехнулся про себя Бурцев. — А ты сиди здесь — решай квадратуру круга!..» Ему вдруг захотелось встать и уйти. На улицу, в парк, где хрустит под ногами песок, куда угодно, лишь бы не возиться еще и с этой столь неожиданно возникшей проблемой. Право, лучше было оставаться со своими автоматами!.. Раздражение подкатывало к горлу, натягивая голосовые связки.
Усилием воли — «Нельзя срываться... Ты — не один!..» — он старался подавить злые мысли. Но совершенно сдержаться не смог.
— Какого же шута вы думали раньше? — воскликнул он, с неприязнью глядя на конструкторов.
Шафигуллин медленно повернул к нему свое оливково-смуглое мечтательное лицо.
— А когда нам было думать?.. — только и сказал он.
— Тот нажимает, этот гонит... — заговорил Ходжаев. — Скорей, скорей!.. Вот и слепили... Станок-то был вроде подкидыша. Нас никто не освобождал от текущей работы...
Бурцев молчал, уже сожалея о своей вспышке. В сущности — в чем они виноваты? Да и проблема... Станок готов, работает — и должен быть сдан в срок. Никакой проблемы, казалось бы, нет. Но все же...
— Как же вы теперь-то додумались? — с невольным интересом спросил он.
— Это, пожалуй, ваша вина... — без улыбки сказал Шафигуллин. — Если помните, вы заметили, что напрашивался лучший вариант. Ну и вот... решили начать с того, что, очевидно, оставалось незавершенным. Надо же было нам знать, чего мы стоим, прежде чем приступать к другим работам...
— Вот уж поистине: не задирай чужого самолюбия, — прищурился Бурцев и встал. — Хорошо... Подумаем над своими грехами... А пока идите полюбуйтесь на свое детище. Но — никому ни слова...
Конструкторы ушли.
Бурцев вышел из-за стола и, насмешливо взглянув на Ильяса, помахал сигаретой.
— Что? Не ожидал точки с запятой? — сказал он. — В жизни все сложнее, а?
Ильяс отодвинул стул и сел.
— Станок готов, так? — сказал он, подняв голову. Но Бурцев не мог поймать его ускользающего взгляда. — Станок готов... Будем считать... — Ильяс сделал зачеркивающий жест. — Так?..
Теперь, когда Ильяс высказал мелькнувшую у него затаенную мысль, Бурцев возмутился.
— Да ты хоть рассмотрел?.. — сказал он, нагибаясь над чертежами. — Это же вещь!.. Как ты ее зачеркнешь? И как будешь смотреть в глаза своим конструкторам? Шумел, шумел, а дошло до дела — так в кусты?..
— Хорошо, я не в кусты... — угрюмо сказал Ильяс. — Что предложите?
— Что предложу, что предложу... — Бурцев прошелся вдоль стола. — Если б я это знал... Ясно одно — надо сохранить у людей веру. Иначе из всей затеи модернизации станков громкий пшик получится. Останемся при своем интересе и пустых хлопотах... А не сдать станок — это, брат, тоже... Если б они хоть немного раньше подоспели!.. — Бурцев с досадой пристукнул по чертежам и присел на подлокотник кресла.
Ильяс потирал себе лоб. Подняв голову, он встретился взглядом с Бурцевым и неожиданно улыбнулся.
— Дмитрий Сергеевич... — сказал он. — А ведь толк получается, так?
— Да уж... Скорей, чем ожидали... — усмехнулся Бурцев. — Вот тебе и моральный износ... — Он притушил сигарету и вздохнул. — Вот что... С ходу тут ничего не решишь. Надо с людьми поговорить. Иди зови Таланова. И попроси ко мне Эстезию Петровну, надо сказать, чтобы разыскала Муслима.
Вечеслова вошла с какой-то бумагой в руках.
— Вы уже слышали? — спросил Бурцев, взглянув в ее замкнувшееся лицо.
— О чем? — слегка вскинула она бровь.
Бурцев начал было объяснять — и замолк. Похоже, что его слова не доходили до нее. Она не прерывала, но и слушала как-то безучастно. Что же с ней творится?
Словно очнувшись, она подняла отстраняющий взгляд и протянула листок, который держала в руке.
— Вам — извещение, — холодно сказала она. — Вызывает Москва...