— Пусть тысяча! — оформление документов и налоги из них. Но, на этой же неделе мы должны оформить сделку как положено. Записывайте мой телефон и начинайте собирать документы.
— Да у нас все собрано. Осенью еще хотели продать, но не получилось, — простодушно признался наследник.
Все складывалось самым благоприятным образом, будто мой плот наконец-то попал в нужную и единственно верную струю реки, которую обязан чувствовать хороший плотогон. После десяти лет изнурительной гребли против течения это воодушевляло. «Сегодняшний день, действительно, может стать днем чудес! — пробормотал я, просчитывая свои финансовые возможности. — Теперь мне должно повезти».
Зазвонил телефон и я почувствовал, что это Надя. Голос ее был печален.
— Уже вечер! Все напились и разбрелись, оставив гору грязной посуды. Один Димка трезвый: он за рулем. Пытался затащить меня, даже не в постель, а в машину своего хозяина… Ты — это лучшее, что сегодня было. Ты умный, культурный, образованный. Скажи мне правду: неужели больше уже ничего не случиться? — всхлипнула она, и где-то рядом проурчала машина. Надя звонила из автомата.
То, что я решил сказать, не было помутнением разума: в том был расчет и результат долгих размышлений, обретающих наконец законченную форму.
— Чудо возможно и прямо сейчас… Выходи за меня замуж!.. — сказал я. — Но это еще не все. Если ты скажешь «да», мы уедем в глухую деревеньку, где никто не живет, но где есть все, для того, чтобы жить и быть счастливыми. Мы будем строить свой дом, растить своих детей и возделывать свою землю. Мы будем жить скромно, но в нашей жизни будет смысл. А это самое главное, поверь.
Я услышал, что она плачет и мне стало жаль ее.
— Ну, что же ты, малыш: — спросил я как можно ласковей.
— Я ждала, вдруг ты скажешь, что любишь меня. А потом мы будем гулять по ночному городу…
— Девочка! Любви с первого взгляда не бывает! Ты говоришь про страсть. Не твоя вина, что путаешь ее с любовью — это болезнь века. Ты не безразлична мне, я гляжу в твои глаза и будто в небе летаю. Но, поверь мне, любовь нужно строить и создавать, ее нужно растить в себе, как ребенка. И счастье искать глупо, его нужно делать. Если мы решимся, то обвенчаемся в вашей церкви, чтобы не было соблазна к отступлению, потому что будет очень трудно…
Она уже не скрывала слез и даже тихонько подвывала.
— Для чего же тогда уезжать?
— Здесь мы будем только солдатами: придатками и винтиками города. У тебя будет своя атс, у меня работа, мы будем жить в одной квартире и в разных мирах, мы будем вечно недовольны друг другом и все нам будут мешать: даже дети. А над нами как палач будет маячить тоска по иной жизни. Город не создан для любви, поэтому здесь поют о страстях.
А там, мы будем строить свой дом. У нас будет много детей, и все они нам будут нужны. По большому счету мы будем строить свое справедливое государство — семью, где ты — подлинная государыня, а я — государь. И тогда, даже если весь мир свихнется — мы будем правы: короны глав семьи — самые надежные короны. А если мы сумеем создать свое справедливое государство-семью, наши дети и внуки понесут его идеал в будущее, и тогда, впереди у нас — вечность… — Меня прорвало. Размышления последних лет рвались с языка. Я бы говорил дольше, но она, всхлипывая и хлюпая носом, спросила, остановив меня.
— А бабушку мы возьмем с собой?
— Мы будем умолять твою бабушку и мою маму, чтобы они отправились с нами.
Там каждые руки бесценны.
— А сегодня мы погуляем?
— Малыш, мы будем гулять столько, сколько тебе захочется. Я уже одеваюсь. Где встретимся?
Слышно было, что она все еще плачет, но это были уже иные слезы, чем минуту назад.