Их было всего восемь. Они сидели в небольшой, сложенной из серого, безликого камня, комнате, за добротным, но ничем не украшенным деревянным столом. Восемь повелителей Лиги Ог-Дразд: главы правящих кланов и присоединившийся к ним Рогдар дун Барадин, патриарх Церкви Подгорного Пророка. Высшее духовное лицо страны редко чтило своим присутствием заседания Совета Семи, предпочитая держать дистанцию с низменными земными делами. Однако, это касалось лишь заседаний в стенах главного зала Дворца Совета. Сюда же, в тесную комнату, откуда во внешний мир не просачивалось ни звука, патриарх приходил всегда. Потому что здесь собирались только в крайних случаях. И говорили о самых главных вещах.
— Чтоо… Смертная пыль, что такое ты ещё сотворил, Хардарин?! — ярость советника Эбита была поистине неисчерпаема.
Даоттар Клана Чёрного Самоцвета поднял голову и оглядел собравшихся. Он не торопился с ответом, выдерживая чётко отмеренную паузу. Не слишком короткую, чтобы придать веса своим словам, и не слишком длинную, чтобы не зарождать лишних обид.
— Не нужно криков, Эбит. — холодный, взвешенный, отрезвляющий тон. — Твои соглядатаи тебе уже всё рассказали. Как и всем остальным. Так и планировалось. Капитан Крондин дун Хардарин предал свою страну. Его смерть должна стать уроком для всех, злоумышляющих против Лиги.
Слова подействовали, кто-то даже вздрогнул. Хорошо.
— А… те, кого прислала Академия? — Нигвадар, даоттар Жёлтого клана, нервно поморщился. — Они… выходит, Академия тоже замешана?
— Выходит, так. — Хардарин говорил скупо, понемногу, предоставляя собравшимся потомиться в собственных вопросах и домыслах.
— Но зачем тогда эта игра? — было видно, что советник Дабнур уже во многом оправился от трагедии, постигшей Синий клан. — Наследник Чёрного клана геройски погиб, сражаясь с врагами Лиги… Трагическая смерть наших друзей из Академии… Зачем показывать это обществу в таком свете?
— Чтобы сбить врага с толку, разумеется. — картинно развёл руками Магнут. Он вступил в разговор, оттеняя жёсткость Хардарина. И окончательно давая понять, что Розовый и Чёрный кланы состоят в союзе. — Мы не знаем, кто ещё вовлечён в этот заговор. Пока, увы, не найдено никаких следов того, что могло бы разрушить Птичий Карниз и крепость Ог-Азар. Поэтому, друзья мои, необходимо соблюдать осторожность. Великий Свод, уж точно это касается отношений с Академией! Кто знает, насколько она вовлечена во все эти злодеяния.
Они не верили. Ни один. Впрочем, рассчитывать на что-то иное было всё-таки глупо. Все слышали голоса неуловимых уличных заводил, кричавших про страшное Проклятие Каменного Меча. Эта тайна была слишком сокрытой, слишком немногие её знали. Она делала круг подозреваемых слишком узким. И в этом кругу даоттар Чёрного клана выделялся слишком сильно.
— Что это ещё за чушь?! — даоттар Красного клана ожидаемо не выдержал первым. — Думаешь, мы поверим в эти сказки? Ты уже давно гребёшь всю власть под себя, Хардарин! Куда больше похоже на правду, что ты просто решил завершить начатое!
Неизбежный и очень важный выпад. Его нельзя было оставлять без внимания.
— Вот как? Хочешь поговорить о том, что похоже на правду, Эбит? Хорошо. Какой мне смысл устраивать эту вакханалию? Я и так сильнее всех вас. Желай я завладеть Лигой, то просто постепенно наращивал бы влияние. Мне незачем разрушать всё под корень. А вот кому-нибудь другому — почему нет? Например, тебе. Изобрёл мощнейшее оружие и пожелал править на пепелище. С таким оружием даже не особенно нужны сторонники, так что ты ещё и ударил по собственному клану. Просто, чтобы снять с себя подозрения.
— Ах, ты!.. — с перекосившимся лицом даоттар Красного клана рванулся из-за стола.
— Братья мои! — возвысил голос патриарх, заступая дорогу Эбиту. — Видит Пророк, наши распри не приведут ни к чему хорошему! Мы все связаны общей тайной и общим священным долгом! Нам всем суждено вместе стоять на пути опасностей!
— Верховный служитель совершенно прав. — поднял руку даоттар Оранжевого клана. — Пора прекратить бесплодные споры. До сих пор ещё не найден тот человек, что причастен к разрушениям, а ведь прискорбная гибель поисковой партии в посёлке Агварад и показания очевидцев говорят, что этот человек…
Атмосфера в комнате успокоилась, и разговор потёк в обычном, будничном русле. Однако, фальшивость этого спокойствия была столь очевидна, что почти сияла, отражая свет кристаллов. Хардарин дун Кваг смотрел на остальных и видел лишь тяжёлое, страшное ожидание. Ожидание Дня Обретения и того, что должно было случиться. Ощущение ужасной, неумолимой угрозы висело в воздухе и давило, сужая и без того тесную комнату.
Но это ощущение было не самым страшным. Самым страшным было сознавать, что до Дня Обретения, скорее всего, не дойдёт. Угроза и страх будут возрастать день ото дня, и, в конце концов, кто-то не выдержит беспомощного ожидания. В конце концов, зазвенит оружие и прольётся кровь. И тогда Лига пожрёт сама себя.
«Крондин». Впервые в жизни даоттар Клана Чёрного Самоцвета обратился к кому-то в мыслях. «Крондин. Сколь бы ни сложна была твоя задача, поторопись. Если ты не ударишь первым, то, придя, найдёшь лишь огонь и хаос».
Глава 2
Залитая солнечным светом скала ходила ходуном и разрывалась, наполняя всё вокруг страшным громоподобным треском. Этому вторили вопли и агонизирующая суета тысяч и тысяч. Всё повторялось вновь.
Сцена гибели Птичьего Карниза поистине ужасала.
Однако, Сергей заставлял себя смотреть. Заставлял уже второй день подряд. Погрузившись с помощью заклятия в глубины своей памяти, он отчаянно искал там что-нибудь, хотя бы малейший намёк, подсказку, в каком направлении двигаться дальше.
Это было странное ощущение. Сергей никак не мог повлиять на свои действия, даже на направление взгляда. Но он был способен выбирать, на какой части картинки концентрироваться и к каким звукам прислушиваться.
К сожалению, найденные детали катастрофы не приносили ничего, кроме новых красок в картину ужасного разрушения. Лишь лица и образы…
…массивного, кряжистого гнома, отошедшего к стене и пытающегося защитить от напора толпы двух дочерей…
…расфранченного человека, из последних сил держащего осанку и невозмутимый вид…
…обессилевшую женщину, отчаянно пытающегося втащить в дом оглушённого мужчину с окровавленной головой…
…какого-то бойкого ловкача, решившего пробежать по головам, споткнувшегося и съеденного разъярённой толпой…
…одинокого ребёнка, растерянно озирающегося по сторонам и каким-то чудом ещё не сбитого с ног…
Обращающаяся в обломки скала бросала их в свой чёрный зев и мерцающую солнечными бликами синеву обрыва, опрокидывала и стирала в кровавую пыль. Это было страшно.
И совершенно бесполезно.
Обратив взгляд в небо, к приближающемуся воздушному кораблю, Сергей испытал облегчение. Не только потому, что, наконец, отвернулся от ужасов внизу, но и потому, что избавился от необходимости искать что-то неясное и неуловимое.
Можно было снова пристальнее вглядеться в большие иллюминаторы под носом корабля. Крондин рассказал, что в тот момент находился за ними и тоже пристально наблюдал за Сергеем.
После неба шла лишь рваная, скачущая смена картинок, закончившаяся прыжком и подбрасыванием вверх зажатого в руках ребёнка. Здесь тоже никаких зацепок не было. Как не было их и во тьме, разверзшейся внизу. Сергей знал это, но всё равно до последнего вглядывался в бездонную черноту скального чрева.
Всё прекратилось в один миг. Сцены прошлого сменились настоящим — небольшой пещерой, освещённой бледным сиянием кристаллов, где Сергей, скрестив ноги, сидел в окружении взявшейся за руки троицы: Руда, Мурта Раэрктаха и Гнариуса Снатта.
— Ничего. — произнёс Сергей, хотя по лицам участников ритуала и так было всё ясно.
Ощутимо побледневший Гнариус, невнятно ругаясь, обтёр дрожащей ладонью выступивший на лбу пот. Привыкшему к уюту Академии волшебнику было особенно тяжело — не столько от изнуряющего колдовства, сколько от картин смертей и разрушений, которые ему приходилось наблюдать.