Нурс поднял тяжелый взгляд на барона Кавеньяка и мрачно спросил:
— Кузен, то, что она говорит — это правда?
— Нурс, ты же знаешь меня с детских лет, опомнись! — барон порывисто бросился к герцогу, словно движимый братской любовью, хотел обнять его.
Но тут, вступая в разительное противоречие с добрыми словами, в руке его, блеснула злая сталь. Цисса, бывшая все это время настороже, поспешно загородила собой герцога. Торжествующе взревев, Кавиньяк взмахнул длинным кинжалом, для того чтобы убрать досадную помеху со своего пути.
– 40 –
Когда барон Кавеньяк бросился на Циссу, размахивая кинжалом, она не особо удивилась. Примерно, чего-то подобного она и ожидала от этого самовлюбленного щеголя, привыкшего чуть, что давать волю своим хорошо вооруженным рукам. Ситуация осложнялась тем, что судя по тому, как двигался барон и как держал оружие, он был умелым и опытным бойцом.
У Циссы не было времени на то, чтобы продолжать и далее отстраненно оценивать обстановку и выбирать наиболее оптимальный путь нейтрализации Кавеньяка. Поэтому она поступила так, как учил ее отец — особо не заморачиваться, а использовать первое подвернувшееся под руку средство. Этим средством оказался судок со специями, стоявший на столе. Проворно выдернув пробку из донышка перечницы, Цисса высыпала, весь содержащийся в ней перец, прямо в лицо барону, оказавшееся к тому времени совсем рядом.
Герцог Нурс благоразумно не стал дожидаться, когда горячо любимый кузен перепилит ему горло кинжалом, а вскочил с кресла и проворно развернул его в сторону нападавшего.
Впрочем, сейчас, это уже было не столь важно, так как барон перестал представлять, какую бы то ни было, угрозу. Кинжал беспомощно выпал из его рук, а сам Кавеньяк, беспрестанно чихая, кашляя и давясь соплями, воя, от нестерпимой боли, тер лицо, пытаясь хоть как-то облегчить страшную резь в глазах.
В это время, Вовик, опасаясь, что барону все же удастся придти в себя, и он примется за старое, обрушил ему на голову тяжелое кресло. После этого, многострадальный барон потерял сознание и затих, погребенный под этим предметом интерьера.
Нурс болезненно поморщился:
— Кавеньяк, конечно скотина редкостная, но зачем, же мебель ломать?
Вовик поспешно извинившись, поднял кресло с пола и попытался вновь поставить его возле стола. Но выходило плохо, потому что одна ножка при ударе отвалилась, а на трех ногах кресло все время заваливалось на сторону.
Оглядев кресло, герцог Нурс, уныло махнул рукой:
— Оставь его в покое, без хорошего мастера здесь все равно не обойтись. Однако, как жестоко нынешнее подрастающее поколение молодых! Кранц, ты не находишь?
Лекарь вежливо кивнул, сделав при этом, весьма озабоченное лицо.
— Насыпать перца в лицо, а потом оглоушить золоченой табуреткой — это даже для меня слишком! Кстати, Цисса, благодарю за службу!
— О, что вы, Ваша Светлость! — воскликнула девушка, вся зардевшись, после чего скромно, потупилась.
— Однако, как тебе удалось так быстро отыскать предателя в наших сплоченных рядах? — поинтересовался Нурс.
— Среди белошвеек я подслушала один разговор, который на многое открыл мне глаза. Я с удивлением узнало, что не все так гладко в вашем ближайшем окружении. Более того, два ваших кузена, спят и видят, как бы отправить вас к праотцам, а самим занять герцогский трон.
— Какая наглая ложь! Кузен не слушайте ее, вы же видите, что она шпионит на Орден! — внезапно подал голос, пришедший в себя Кавеньк, который предпринимал активные попытки подняться на ноги.
— Лежите, барон, вам вредно вставать! — заботливо воскликнул Нурс, от души наподдав кузена по тощему заду носком сапога. — Лучше ответьте мне, по старой дружбе, пока у меня еще остались хоть какие-то крохи родственных чувств по отношению к вам. Я спрошу всего один раз — повешение каторжника Эвжена, ваших рук дело? И, прежде чем солгать, советую хорошенько подумать, потому, что в этом случае, вы можете перестать рассчитывать на мое снисхождение.
Барон Кавеньяк, какое-то время молчал, просчитывая все плюсы и минусы, которые воспоследуют вслед за его откровениями.
Видимо, все же страх перед всемогущим Орденом победил, потому что он злобно буркнул:
— Нет, это не моих рук дело, дорогой кузен! Я понимаю, что в создавшейся ситуации — я самая удобная фигура для того, чтобы повесить на меня все ваши неудачи и промахи, поэтому, с моей стороны, было бы глупо пытаться заверять вас в своей искренней преданности.