- И что с того? – спросила Нозоми. – Если это произошло, разве это не значит, что нам надо оставить все это в покое?
- Это проблема всех новичков, - провозгласил Каджия с ухмылкой, раздражавшей Рину. – Они приходят сюда из мелких ферм или деревень, и не представляют ничего, за их пределами. Но Минамо учит нас смотреть на общую картину. Важна не слава, которую мы получим, официально описав ками, о котором никто не знает. Помните, это ками знаний! Кто знает, что мы смогли бы у него узнать? Только подумайте! Мы могли бы преломить ход всей войны! Не говоря уже о том, что мы могли бы использовать для себя!
- Но, по словам Гена, те ученики, которые пытались ввязаться в это, исчезли, - перебила его Рина. – Не думаю, что нам должно повезти больше.
- Ах, но они же не знали, куда они лезут. Они даже не знали, что такой ками существует. А мы знаем. Мы подготовимся.
- И почему ты думаешь, что Настоятель Хисока и Леди Азами еще этого не сделали? – продолжала Рина. – Или, что они не пытались, но не смогли? Наверняка у них есть причина скрывать все это, если они вообще создали весь этот заговор, как утверждает Ген.
Каджия фыркнул. – Ты же их знаешь. Они постоянно запираются в своих маленьких мирках. Настоятель Хисока слишком консервативен, слишком боится, кабы что не вышло в Минамо. А Леди Азами, кто знает, что для нее важно. – Глаза Нозоми и Мотомуры расширились. Последний нервно огляделся, словно ожидая, что настоятели стоят в комнате, гневно слушая разговор учеников. – Говорю же, некоторым просто не дано увидеть общую картину. Но мы можем! У нас есть шанс запомниться! Навсегда!
- Как те ученики из страшилки? Забудь о выдумках Гена. А нам надо думать об экзаменах и нападениях ками.
- Не знаю, Рина, - неохотно сказала Нозоми, смущенно наматывая на палец прядь светлых пышных волос. – Может, Каджия и прав.
Вторая девушка взглянула на нее так, словно ее подруга только что отрастила рога и спрыгнула с обрыва, вопя, что она волшебный летающий олень. – Ты же не пойдешь на это?
- Мои родители мертвы, - последовал ответ. – Их убили ками. Как и старшего брата с дядей. Если бы не Минамо, я бы сейчас была в очередном приюте, или голодала на улице. – Она замолчала. – Мой младший брат даже не помнит родителей. Он не представляет, каким несчастным он должен себя чувствовать. – Она подняла красные, но еще сухие глаза. – Я пришла сюда, чтобы что-то изменить. Остановить войну. Если я должна исчезнуть, чтобы сделать это, я исчезну.
Рина повернулась к Мотомуре. – Я тебя знаю, - сказала она ему, почти умоляя. – Ты же не согласишься на эту дурацкую авантюру, правда?
Мотомура покраснел. – Я не очень умный, Рина.
- Мотомура…
- Нет, не пытайся лгать. Я знаю, что в магии мне далеко до тебя, или Каджии, или Нозоми. В смысле, я хочу сделать что-то стоящее, как Нозоми, но я знаю, что никогда не смогу сделать это сам. Я не хочу умереть одиноким и забытым, Рина. Я хочу, чтобы люди запомнили меня. Я хочу, чтобы после меня все было лучше, чем до моего рождения, но не думаю, что смогу достичь этого без посторонней помощи. – Он поднял на нее взгляд, который она никогда прежде не видела на его широком, пухлом лице. Крупный, высокий, с блестящей лысиной, Мотомура больше подходил на роль служителя Дзюкай, чем подающего надежды мага Минамо. Его взгляд из-под тяжелых век явно казался «туговатым» тем, кто его не знал, но если в Мотомуре было что-то, на что можно было положиться, то это была его стабильность, даже в самые мрачные времена. Но теперь, он казался почти… напуганным, что, в свою очередь, испугало Рину больше, чем она могла описать. – Это может быть моя лучшая возможность. Мой единственный шанс.
Рина смотрела на лица друзей: Мотомура, утопающий в печали; Нозоми, погруженная в мысли; Каджия, все еще ухмыляющийся, как идиот. Она вздохнула. – Ладно. Если вас всех исключат, у меня больше не останется друзей. Кому-то нужно присматривать за вами, ребята.
Каджия засмеялся. – Вот это сила воли!
- Так, с чего начнем? – спросил Мотомура.
- С чего тут все обычно начинается? С Большой Библиотеки.
Все четверо бесшумно ступили в залы Большой Библиотеки, и не только из-за строгого хранителя свитков, мрачно осмотревшего их у порога. Стены библиотеки были укрыты полуденным сумраком, от чего библиотека казалась бескрайней. Сияние сотен зачарованных фонарей излучали мягкий свет на полки со свитками и стопки бумаг на столах. Единственными звуками здесь были случайное покашливание, или шорох бумаг, эхом отражающийся о сводчатый потолок. В воздухе пахло пылью, древностью, и мудростью. Когда Нозоми впервые показали библиотеку, она отметила благоговейным взволнованным голосом, - Вот, как, должно быть, ощущается поклонение ками. – Никто не смог с этим поспорить.