Чернильные-Глаза поклонилась. – Как пожелаете, Хозяин.
- Как мой хозяин пожелает, - поправил ее Музан и громко отрыгнул. – Но прежде чем уйдешь, почини кресло, моя маленькая милашка.
Поэт как-то назвал Болота Такенумы, Похитителями Рассвета. Солнечный свет не касался их мутных глубин с тех времен, как ками обратили свой гнев на материальный мир, почти двадцать лет назад. Теперь, каким бы ни было время суток, раскидистые бамбуковые топи были окутаны бледным серым свечением в постоянном сумраке.
Чернильные-Глаза протиснулась сквозь тонкий, гниющий бамбук, склоненный под тяжестью мха. Туман стелился у ее ног, когда она с всплеском брела по мелководью. Она хорошо знала эти места Такенумы, и избегала наиболее опасных ловушек, огибая воронки трясины, гнезда жуков-кожеедов, и неупокоенные могилы также легко, словно она скользила сквозь поле из лилий.
Ночь была все еще ранней, и ее жертва еще не спала. Великий Хозяин получит сегодня свою кровь, но это займет еще несколько часов. Чернильные-Глаза срезала кусок бамбука длинным лезвием своего танто, подходя к нужной поляне.
Стоя открыто последи грязи и тумана, Чернильные-Глаза сняла нагинату со спины. Она поставила древко алебарды в вязкую почву, и погрузила рядом лезвие танто. Чернильные-Глаза сделала глубокий вдох, закрыла глаза, и вытянулась.
Вскоре она начала слышать всю мелодию Такенумы. Квакали жабы, стрекотали насекомые. Время от времени, неожиданно и назойливо кричала ночная птица. Это были первые звуки, проникшие в уши Чернильных-Глаз, звуки природы, постепенно они растаяли на фоне, сменившись более странным шумом.
Чернильные-Глаза слышала стоны – ками погибших людей, потерянные и блуждавшие среди бамбуковых рощ – заглушившие звуки болота. Она была уверена, что ее слух не должен был выделять подобные голоса, и, тем не менее, они были слышны независимо от того, желала она их слышать или нет. Лишь некоторые из их слов были внятными, но Чернильные-Глаза чувствовала, что эти призрачные стоны были движимы эмоциями – местью, или тоской, или же просто потерянностью, и жалостной растерянностью.
После еще большей концентрации, растаяли даже крики призраков. Послышалась третья мелодия, совершенно неестественная, не от этого мира, но из-за его пределов. Мучительные вопли животных, неразборчивая, бессвязная речь тысяч голосов, говорящих одновременно, и пузырящееся бульканье утопающих в трясине окружили Чернильные-Глаза со всех сторон. Это были кошмарные бормотания ками, осевших в Такенуме; они-то и были причиной ее медитации.
Темные голоса ками потоками кружили вокруг Чернильных-Глаз. Сначала они были не более чем шепотом. Шепот перерос в шумную суету, давящую на ее разум. Суета переросла в какофонию, кричащую ей в уши, угрожая разорвать ее рассудок на куски. Чернильные-Глаза выстояла под натиском потусторонних звуков, выискивая в них свою цель с помощью собственной души. Спустя несколько жутких мгновений, она нашла то, что искала – тихий, безмятежный эпицентр бури ярости ками. Какофония осталась, кружась и набрасываясь на немую сферу, в которую она обернулась, но Чернильные-Глаза сконцентрировалась лишь на тишине. Ибо в этой тишине находились нужные ей знания.
Как только Чернильные-Глаза коснулась рукой кокона из тишины, она отдалась невидимым силам, и ее тело начало двигаться. Левая стопа скользнула в сторону, в мягкую грязь, взбаламутив в ней личинки ночных жуков. Вторая стопа скользнула вперед. Вес тела сместился. Затем начали двигаться руки, голова и хвост. Одна, в ночи, посреди Такенумы, Чернильные-Глаза танцевала, словно на невидимых марионеточных нитях, в пузыре своей бесшумной медитации.
Она танцевала несколько часов в тишине, ведомая потусторонними силами. Чернильные-Глаза считала себя наиболее искусной ниндзей среди незуми, однако, ее никогда не учил ни один смертный сенсей. Всегда, когда у нее появлялась возможность, она возвращалась на эту поляну, место, где она могла полностью отдаться своим тренировкам. Несколько лет назад, голоса призраков и ками, которые могла слышать лишь Чернильные-Глаза, мало что могли предложить разуму измученной девочки. Почему-то, одно то, что она вообще могла их слышать, успокаивало ее, хоть и не много. Совсем скоро, Чернильные-Глаза обнаружила, что стремится к чему-то большему, нежели простое спокойствие в гуще потусторонних звуков, в этой несвязной песне ками.
Когда она впервые обнаружила лакуну тишины, место, где ее разум не разрывался потусторонними голосами, Чернильные-Глаза начала меняться. Она стала заметно быстрее и сильнее после подобных медитаций, более искусна со своим оружием. Ее способности уже превосходили все то, чему она могла обучиться от сотен учителей. Эти навыки не только сохранили ее здравомыслие, но и обеспечили выживание. Чернильные-Глаза выполняла несметное количество кровавых миссий Музана и его темного хозяина, без единого провала. Музан никогда не спрашивал, как его конфетке это удавалось. Одного того, что ей все удавалось, было для него достаточно.