иков я приглашу, авторы ЛИТО придут. Приглашены работники из отдела культуры города, из библиотек. Я дам объявление в газете о выставке. Вот! Твоя первая персональная выставка в нашем городе состоится через 18 дней. Готовься. И все страхи пройдут. - Ура! - громко закричала Камилла и подбежала к Эдгару. - Ты самый лучший! - Я и хочу доказать тебе это, любовь моя. - Ты всё организовал, как и обещал! - Камилла бросилась на шею Эдгару и расцеловала его. - Видишь, Дильнара, она то плачет, то смеётся. Вот же досталась мне подружка! Дильнара улыбнулась и пошла домой, где её ждал сын и родители. * * * ВСЮ НЕДЕЛЮ КАМИЛЛА занималась подготовкой к выставке. Она съездила и познакомилась с директором музея. Сфотографировала зал, в котором будет проходить выставка, чтобы узнать его размеры и высчитать, сколько нужно представить картин, как их развесить. Составила перечень картин, которые хотела представить, в первую очередь художникам, и тем, кто посетит выставку. Эдгар занимался своими творческими делами и старался не мешать и не вмешиваться в процесс подготовки. Они с Татьяной Плешаковой и Ниной Логвиновой работали над альманахом. Решали, - какие статьи опубликовать в первую очередь; стихи чьих авторов показать читателям первыми и кого представить из новых поэтов. Словом, делал то, что и должен делать редактор альманаха «Литературное обозрение». Встречался с творческими людьми, приехавшими в город на лечение. Заехал в редакцию газеты и дал объявление о персональной выставке Камиллы. Пригласил на выставку журналистов. Днём они ходили обедать в кафе «Европа», в котором готовили блюда из рыбы по рецептам японских кулинаров. Вечерами говорили о предстоящей выставке. Чувствовалось, что Камилла немного нервничает. Эдгар её подбадривал, говоря, что всё уже готово и должно пройти хорошо. Они решили, что выставку откроет, по традиции, директор музея, а не Эдгар, затем Камилла расскажет о своём творчестве и представит картины. На сайте «Горячий Ключ» отдел культуры разместил рекламу о предстоящей выставке. Камиллу уже не «доставали» таинственные страхи. Она вся ушла в работу. «И слава Богу!» - думал Эдгар, сидя в кресле в мастерской Камиллы, глядя на то, с какой тщательностью она готовится к выставке, осознавая всю ответственность этого мероприятия. - Эдгар, я подготовилась. Всё ещё раз просмотрела и думаю: пора представить мою живопись, мои работы, мои труды, мою жизнь на суд божий. - Ты волнуешься, Камилла? Это же не первая твоя выставка. Ты уже выставлялась, - успокаивал её Эдгар. - Понимаешь, эти картины - откроют новую страницу в моём творчестве. Семь картин написаны на твои стихи. Это новое. Как воспримут это художники? Не скажут ли: «Что это за темы такие?» В городе столько прекрасной природы, которая даёт возможность написать множество красивых пейзажей, а она пишет картины на стихи городских поэтов. - Ну пейзажей-то наши художники написали много. И натюрмортов хватает, а вот на стихи картин нет. Это, без всякого сомнения, в нашем городе явление новое. Я поддерживаю двумя руками твои перемены, - так рассуждали они, лёжа в постели на втором этаже у Камиллы, о предстоящем событии в её творческой жизни. - Уже три часа ночи, Эдгар, а спать не хочется. - Может, займёмся уже «делом»? - предложил Эдгар. - Каким делом? Ах ты развратник! * * * УТРОМ В ПЯТНИЦУ, как и было оговорено с директором музея, они на двух машинах привезли упакованные в чехлы картины. И втроём (Эдгар попросил Геннадия Назарса помочь им развесить картины) они всё сделали так, как планировала Камилла. Рядом с картинами, которые были написаны на стихи Эдгара, висело само стихотворение, чтобы посетители могли сравнить оригинал стиха и картину, которую написала Камилла. - Это здорово, Эдгар! - удивлённо сказал Геннадий. - Я такого ещё не видел, чтобы на стихи наших поэтов писали картины. Вы, Камилла, - мастер! Поверьте, я в этом зале посмотрел много выставок живописи. Здесь мы с отцом выставляли его произведения: вазы из дерева, гончарные изделия, потом его пригласили на краевую выставку. Но таких цветов и линий, и сюжетов я не видел. Поверьте, о вашем таланте еще заговорят, - уверенно заключил Геннадий. - Вот видишь, Белоцерковская, он знает. Кстати, он тоже закончил в Петербурге какое-то заведение - то ли по прикладному искусству, то ли по реставрации. Не припомню. Картины были развешаны. Эдгар с Геннадием сидели и смотрели на них, а Камилла с директором музея обсуждали, как лучше накрыть стол для посетителей. Словом, организовать фуршет, как это заведено у художников: яблоки, бананы, виноград, торты, горячеключевская вода, слабое вино, конфеты... Камилла составила список и сказала, что они привезут все это утром, перед выставкой, в 9 часов. «А мы вам поможем все нарезать и накрыть стол, - заверила директор, - нам это не впервой». Когда они спускались по ступенькам музея к машинам, Геннадий простился с ними. Камиллу же провожала директор музея и сказала: «Не волнуйтесь, всё проведём хорошо, и Ваши картины, должна заметить, какие-то особенные. Уверяю Вас, Вы будете иметь успех. И ещё, - за сохранность картин не беспокойтесь, у нас надёжная сигнализация». - «Спасибо, Вы так добры ко мне, Анна Васильевна. Спасибо Вам за участие, - поблагодарила директора Камилла. - До свидания!» - Вот видишь,- улыбнулся Эдгар,- они и рекламу выставили. Камилла прочитала информацию о своей выставке, и она её тронула до глубины души. Эдгар посмотрел на Камиллу и подошел к ней. - Надеюсь, ты не расплачешься, радость моя? - обнимая её и вытирая ей слёзы, спросил он. - Уже расплакалась, увидев рекламу, - вздохнув ответила она. - До свидания, Анна Васильевна! - попрощался Эдгар с директором музея. - До послезавтра, Эдгар Николаевич! - Всего хорошего! - добавила художница. * * * В СУББОТУ ВЕЧЕРОМ в мастерской, перед выставкой, Камилла, Эдгар и Дильнара сидели за столом, смеялись, пили любимое вино хозяйки дома «Сosta Rosa», шутили. Подруги вспоминали своё детство, учёбу, как мечтали стать взрослыми - поскорее повзрослеть. Рассказывали об одноклассниках, с которыми общаются на сайте «Одноклассники». Говорили о неповторимой природе Севера. Эдгар рассказал, в свою очередь, о своём детстве, юности, которые он провёл в городе Андижане, в Узбекистане. О том, как стал писать, об Ольге Лебединской - тёте, поэтессе, искусствоведе, медиуме, которая сыграла большую роль в творчестве Эдгара и следит за его работами по сей день. Так они просидели до одиннадцати часов ночи, пока Дильнаре не позвонили и не напомнили, что у неё есть маленький сын, которого пора укладывать и который без неё ни в какую не засыпает. Они проводили Дильнару до дома и вернулись к Камилле. Так проходили дни их знакомства. Дни превращались в недели, недели - в месяцы. Они всё больше привыкали друг к другу, и любовь связавшая их становилась всё сильней и глубже. * * * Выставка - ЭДГАР, ЭДГАР, проснись! - О, о, о, - потянулся Эдгар в постели из голубого шёлка. - Выглядишь супер! Который час? - Восемь часов! - Восемь часов?! Почему так рано? - спросил Эдгар. - Пока ты соберёшься, выгонишь машину, наступит зима, - пошутила Камилла. - Ты неотразима в этих джинсах и белой блузке «летучая мышь». А я всё думал, что ты наденешь? Платье или костюм? Осталось только вымазать краской блузку - и ты настоящая художница! - потянулся он в постели, словно его тело хотело ещё побаловать себя чем-нибудь приятным. - Камилла, а может, мы продолжим... У нас ещё есть время на это... Ты такая красивая! Не хочешь вернуться в постель? - Эдгар, - перебила его Камилла, глубоко вздохнув, - выставка, выставка. Ты забыл? Всё оставим на потом. Волнующий для меня день. Важный. Эдгар встал с постели, оделся. Быстро привёл себя в порядок. Выгнал машину со двора, закрыл ворота и вернулся в дом. Камилла стояла у зеркала и расчёсывала свои длинные каштановые волосы. - Всё готово! - отрапортовал Эдгар. - Присядем на дорожку. Они присели на диван, и Эдгар спросил: - Нервничаешь? - Похоже на то. - Ты ведь уже выставлялась. Да и вчера мы всё подробно обговорили, и хорошо отрепетировали. Ты всю ночь, кстати, как юла, вертелась и мне не давала заснуть. - Да! Надеюсь, я тебе не мешала смотреть сладкие сны. - Что? Сладкие сны? - Я совсем немного нервничаю. Как актриса перед выходом на сцену, как спортсменка перед взятием высоты, как школьница перед выпускным экзаменом. Даже Лучано Паваротти говорил в интервью английским журналистам, что всегда нервничает перед большим концертом. - Ну, с Богом! - скомандовал Эдгар, положив руку на колено Камиллы. - Раньше приедем, ещё раз всё проверим. За работу! Они выехали на проспект Революции, машину вёл Эдгар, свернули на центральном светофоре направо и через 10 минут были около здания полиции. - Хорошо, что сегодня воскресенье, в обычный день тут не припаркуешься, - заметил Эдгар. - Выходи и иди в музей, а я припаркую машину у поликлиники. - Эдгар, сколько будет человек, как ты думаешь? - чуть взволнованно спросила Камилла. - Человек 50-60, думаю. Выходи. Ты забыла? Я с тобой, дорогая! Посмотри мне в глаза - всё будет хо-ро-шо! Обещаю. За этим я здесь. Я много раз бывал на выставках и произносил речи. У нас всё получится. А теперь настройся и иди. - Ты меня успокоил, Эдгар. Спасибо! Камилла вошла в здание музея, когда стрелки кремлёвских часов в Москве показывали 9 часов 30 минут. Эдгар припарковал машину Ками