– Черт, а ты классно трахаешься! – с шумом выдыхая, прошептал китаец.
Какое-то время Ли Ян, прерывисто дыша, смотрел на него, потом повалился на спину – тяжелая рука упала поверх спины Сатина, своим весом напоминая, кем затеян этот акт отмщения, – и небрежно отметил:
– У тебя там кровь.
Сатин лежал на животе, подобрав под себя согнутые руки, и тяжело дышал, спина взмокла и дрожала. Пораненную кожу болезненно саднило, но это еще можно было перетерпеть. Сатин больше не брыкался, отчасти из-за боли. Не найдя выхода, напряжение вылилось в тяжесть в животе, ноги стали ватными. Любое соприкосновение с кроватью отдавалась почти болью, но ни кто не собирался доставлять Ли Ян удовольствие и доводить себя до оргазма. Пускай отправляется нахер. Как вдруг чужие пальцы коснулись скользких от семени ягодиц, и, коря себя за слабость, Сатин прогнулся вслед за лаской.
Позже парню захотелось сменить положение.
Перевалившись на спину, Сатин свесил ноги с кровати. Непроизвольно сместил ладонь вниз по животу. Ли оседлал его, как женщина, помогая себе пальцами. Влажная кожа скрылась между бледных бедер Ли Ян. Сатин задышал животом, пропуская воздух через приоткрытые губы. Слишком узкий. Поначалу парень не мог даже пошевелиться. Придавив коленями его запястья, Ли Ян стиснул зубы и сделал первый толчок. На мгновение получилось отгородиться от действительности и забыть обо всем.
Вскоре китаец уже извивался на нем. За каждым стоном Ли Ян замирал и запрокидывал голову.
Спина вспотела, придавленный матрас стал влажным от горячего тела. Спутанные пряди липли к коже. Тяжелое прерывистое дыхание саднило горло, пот заливал глаза.
Губы стали неприятно сухими.
Зрелище Ли Ян завораживало. Тот медленно скользил на нем, прогибая спину, едва касаясь пальцами его груди. Глубокое учащенное дыхание Ли Ян и ток крови в ушах перекрывали остальные звуки. Жар нарастал.
По ногам Ли Ян потекло его семя. Парень продолжал двигать тазом – как будто не замечал ничего вокруг.
Сатин попробовал сдвинуть колени парня со своих рук, но тот нагнулся вперед, стиснув его локти и не дав тем самым ни малейшего шанса освободиться.
– Дай мне передышку…
– Лежи… – беззвучно выдохнул китаец.
Когда всё закончилось, Ли Ян устало подобрал с пола ножницы. Сатин обернулся через плечо, тяжело садясь на кровати.
– Не смей меня резать! Хочешь, чтобы я затаскал тебя по судам?
Слова не подействовали. Ножницы клавишник не выпускал из ладони, крепко сжимая их смуглыми пальцами. Холовора выставил вперед руку, пытаясь оттолкнуть ножницы. Металл впился в кожу, и Сатин отдернул ладонь.
– Не сходи с ума!
Ли Ян вцепился в его волосы, с легкостью повалил и прижал локти к матрасу, вдавив в тугую толщу. Прозвучала пощечина, еще одна, вторая, третья. Ли Ян подхватил свой ремень и стиснул им запястья.
– Заткнись, тебе говорят!.. – Парень приблизил своё лоснящееся от пота лицо так, что Сатин разглядел прозрачные капельки на посеревших щеках. Взгляд снова помутнел. – А иначе у тебя не останется никаких воспоминаний о сегодняшнем дивном свидании. Это будет воспоминание обо мне и о тебе. Навсегда запомнишь эту ночь!
Ли Ян перевернул его на живот и опустил ладонь на затылок, вжимая щекой в поролон. Связанные руки оказались придавлены телом к кровати.
– Спорим, тебе не приходилось сталкиваться с подобным, – грубо бормотал китаец, часто и надрывно дыша у него над ухом, буквально изнывая от овладевшего телом желания. Надавливая острием ножниц на кожу, Ли Ян провел ими вдоль позвоночника. Сатин невольно вздрогнул. – Мне нравится эти драконы на твоей спине. В следующий раз, когда отправлюсь в Токио, позволю точно так же исколоть меня иглами.
Глаза непроизвольно расширились, когда холодная сталь впилась в израненную спину.
Вот тут-то он закричал. Ли Ян не давал ему пошевелиться, налегши своим весом, и ножницы резали кожу на пояснице, опускаясь ниже. Застонал, жмуря глаза, под веками всё побагровело. Начал ловить ртом воздух.
– Это станет для тебя волшебным уроком, Сатин!
На его счастье, ножницы оказались острыми.
Он попытался спихнуть Ли Ян, но китаец откинул окровавленные ножницы и, не давая опомниться, потащил за собой.
По пояснице, ягодицам сочилась кровь. Сатин был на грани безумства. Пот разъедал воспаленные глаза. Запястья ныли. Если бы Ли Ян не удерживал его, то он бы не простоял и секунды. Парень свирепо шарил по столу, разбрасывая вещи.
– Так… крики я твои слышал, теперь я хочу увидеть твои слезы! Когда ты последний раз плакал, а?! В своём далеком, далеком, предалеком детстве?! Признай, Сатин, ты уже давно конченый человек!
Одной рукой китаец обнимал его за талию, другой обмотал вокруг головы обрывок ткани, пытаясь сымитировать кляп, и зубы тут же прикусили лоскут.
Притиснув его передом к своему животу, Ли Ян заглянул в глаза. Медовое тело было почти безволосым, больше всего китаец походил на куклу.
– А ты превосходно держишься.
Завязав узелок покрепче, парень ударил его по ребрам, еще раз и еще, пока Сатин не сложился пополам в углу у двери. Ли Ян надавил на его плечи, усадив на пол, сам сел и провел пальцами по его груди.
– Интересно, что будет дальше?.. Ты всё так же будешь лицом и голосом «Храма Дракона», всё так же будешь зажигать с моим братцем, этим нерадивым ничтожеством, которого ты имел неосторожность совратить?.. Черт! Ты меня вообще слушаешь?!
Он всё слышал, как никогда четко, каждое слово.
Тут Ли Ян поцеловал его в губы через повязку и погладил по щеке.
– Ты что-то втираешь в тело, я прав?
Сквозь ткань лицо обдало горячим дыханием. Парень опустил голову ниже, едва задевая губами шею Сатина и вдыхая запах кожи.
– Мда-а… – протянул китаец, лаская его живот. – Гладко, как у ребенка.
Ребра начинали ныть сильнее от каждого касания.
Ли Ян отстранился. Ненадолго задумавшись, огляделся по сторонам, и с усмешкой поднялся на ноги.
– Я понял, чего мне напомнила эта твоя пятнистая раскраска.
Парень выхватил из ведра крапленую орхидею и приложил к груди Сатина, как набросок на листе бумаги – к оригиналу. Коснулся нежным цветком кожи у пупка и провел вниз, там, где россыпь пятен была наиболее приметна.
Поднеся цветок к носу, втянул в себя аромат.
– Но пахнешь ты лучше.
Ли Ян подошел к столику и снова принялся рыться в бардаке.
Сатин согнул правую ногу и, обхватив рукой живот, коснулся раскаленным лбом колена. Напряжение в теле ослабло. Придвинул левую ногу ближе, точно хотел прикрыться от Ли Ян.
Вернувшись, парень больно схватил за волосы, вынуждая поднять лицо, и поднес к щеке тонкую шпильку для волос, давая полюбоваться.
– На каком бы языке написать? На китайском – символично, но долго, – принялся рассуждать вслух, встряхивая зажигалку. – На финском – уже лучше, но тоже не то: мало кто поймет, к тому же, это не мой язык, а – твой… О’кей! Пускай уж будет английский.
Встряхнул зажигалку. Со щелчком откинулась крышка.
– Слово из пяти букв. Мы быстро управимся.
И тут же рассмеялся.
– Вот бы не подумал, что увижу на твоем лице подобное выражение! У тебя такие испуганные глаза! Неужели это я, обычный парень, напустил на тебя страху?
Опускаясь на пол у его ног, Ли поднес острый конец шпильки к пламени.
В этот раз голос парня прозвучал серьезно.
– Дернешься, и я проткну тебе кое-что существенное.
Ли Ян раздвинул его колени в стороны.
Ощущая, как надрывается сердце в груди, Сатин зажал связанными руками рот. Согнулся в пояснице.
– Хорошо, что он твердый, быстрее закончим. Я тебе так забабахую, что долго еще не захочешь… ну ты сам знаешь, чего не захочешь. Если Рабия узнает, она очень расстроится. Неприятно, должно быть, постоянно видеть свидетельство позора любимого человека.
Уперев левый острый локоть в его живот, китаец аккуратно сжал пальцы на его горячей коже и правой рукой начертал первую черту в слове.
Зажимая себе рот, он все равно пронзительно ахнул. Спазматично выпрямился, по телу прокатилась волна огня, расплавляя внутренние органы. Тело напряглось, он издавал не то судорожные всхлипы, не то приглушенные крики. Впервые в жизни он с поразительной точностью представил, как люди умирают от боли.