– Прекращаем истерику! Ли Ян уже ничем не поможешь! – Лим-Сива оттащил парня подальше в коридор, не дав тому добраться до Сатина. – Держи себя в руках, Велескан! Нам всем надо успокоиться!
Пускай они не говорят про Ли Ян. Он не может больше этого слышать!
Он сжал пальцы в кулак. Как только вытащил руку из-под одежды на свет, солнце осветило покрасневшее запястье. Спина болела, кости ломило, болели и бедра, покрытые синяками. Напротив кровати весело зеркало, но брезгливый страх не давал взглянуть на себя.
По возвращении Лим-Сива застал его за попыткой приподняться на руках. То, что музыкант хотел высказать ему, так и осталось невысказанным, поначалу Лим-Сива просто не сводил глаз, словно забывшись.
– Сатин…
Музыкант подошел к кровати на пружинах, которые торчали во все стороны из-под затертого матраса; одна пружинка вонзалась в икру, еще одна постоянно упиралась в плечо, потому что он лежал прямо на ней.
Лим-Сива не тот человек, который будет размениваться на мелочи. Не слишком деликатная рука смахнула с плеч плащ, тот скатился по спине.
– Твою мать!
Какое-то время Лим-Сива молчал, блуждая по его телу полубезумным взглядом.
– Кто это сделал? Не сам же ты… Ты, конечно, с заскоками, но не до такой же степени!
Кровь на коже запеклась, въелась в матрас. Зудела царапина на пояснице.
Лим-Сива обвел гримерку ошеломленным взглядом. Ли Ян устроил настоящий кавардак, раскидав мелкие вещи, посносил мебель. Окровавленные ножницы и ворох шпилек для волос особенно бросались в глаза.
– Да скажи ты хоть слово!
Лим-Сива тронул его за плечо. Позвоночник отозвался на прикосновение ноющей болью, превозмогая которую, Сатин сел и взглянул в зеркало. Тяжелый хвост съехал к шее, лицо в ссадинах, на лбу – синяк. От ресниц темные отпечатки на щеках, глаза покраснели и припухли. По всему телу синяки, особенно на его нижней половине, на ногах, четко выделялись на коже.
Быстро отвел взгляд от зеркала, не желая видеть себя в таком жалком виде.
– Сатин, всё очень серьезно! Кто бы это ни сотворил с тобой – он за всё ответит!
Сатин опустил на плечи плащ и запахнулся.
Музыкант очертил рот и поднял глаза к потолку. Так делала бабушка Сатина, когда тот приходил с фингалом под глазом или с солнечным ожогом, брала за запястье, разворачивала к свету…
– Он уже ответил, – пробормотал Холовора, пытаясь усесться так, чтобы ничего нигде не болело.
Договорить ему не дал Тео. Вошел тот абсолютно бесшумно. Парень молча обошел Лим-Сиву и впился взглядом в Сатина. Макияж потек и размазался по лицу, отчего красивое лицо китайца выглядело гротескно.
– Он это сделал, – кивая, Сатин подался вперед, чтобы Тео лучше рассмотрел его лицо.
Глаза парня округлились, и тот слегка отвернулся.
– Ли Ян, твой брат, – Холовора приоткрыл рот, подбородок дрогнул. – Поимел меня.
– Нет, ты… – отшатываясь, просипел Тео, – я тебе не верю.
– Неужели?!
Казалось, сердце кровоточит.
– Зная тебя и зная его… то, что ты говоришь, не может быть правдой. Ли Ян и мухи обидеть не мог!
– Тот Ли Ян, о ком ты сейчас говоришь, это совершенно другой человек.
Слова с трудом проталкивались через иссушенное горло. Сатин пытался смочить губы слюной, но во рту пересохло. На запястьях проступали четкие следы от ремня. То, что здесь произошло насилие, было очевидно, да только Шенг отказывался в это верить.
Тео схватил его за плечи:
– В одиночку он даже удержать бы тебя не смог! Я знаю своего брата! И он сейчас мертв! А обвиняют именно тебя!
– Быстро ты перешел на его сторону. Забыл, что не считался с ним как с двоюродным братом!
– Это ничего не меняет!
– Сраные узы, солнце мое.
Холовора поморщился: Тео задел его бедро коленом.
– Тео, послушай, давай-ка обсудим один момент.
Подключился Лим-Сива, осторожно отцепляя пальцы Шенг от синяков Сатина, китаец немного растерял свою решимость, но по-прежнему напирал на вокалиста, проникновенно заглядывая тому в глаза.
Сатин схватил парня за руку, удерживая на месте.
– Взгляни, что твой брат сделал со мной!
Карие глаза Тео потускнели, это больше не был взгляд влюбленного человека. На несчастном лице парня отражалось почти болезненное сожаление. По щекам текли слезы, Тео даже не пытался их смахнуть. Сатин сам ощутил, как начинают гореть глаза от непролитых слез.
Сердце обливалось кровью из-за того, что он стал причиной слез того, кому еще утром рассказывал о своей любви. У Шенг были глаза щенка, которого хозяин собрался бросить в реку. Преданного и разочарованного.
– Подраться – да, вчера Ли Ян изрядно перебрал, в таком состоянии его могли спровоцировать на драку, но изнасиловать он тебя не мог! Ли Ян не мог этого сделать, он не такой человек! Ты его совсем не знаешь!
Сатин приоткрыл рот, боясь, что дрожащий подбородок выдаст подступающие к горлу рыдания.
Лим-Сива бросил на него мрачный взгляд.
– Сейчас я согласен с Тео. Ли по сравнению с тобой – сущий ребенок. Ты намного сильнее его.
– Он меня опоил! Я даже на ногах стоять не мог!
– Нет, Сатин! Не лги самому себе! Тебя не опоишь! А если ты действительно и был пьян, то в том только твоя вина. Это просто смешно, он не мог тебя изнасиловать! Он слишком… – Шенг пытался найти подходящее слово на лице Сатина, прожигая его взглядом.
– Даже если бы Ли Ян на самом деле сделал это, – заговорил Лим-Сива, – задайся вопросом: позволил бы ты произойти подобному? Я считаю, ответ очевиден.
Сатин прикрыл глаза. Казалось, он падает куда-то глубоко-глубоко, словно в колодец, и не может остановить своё падение, не за что ухватиться. Друзья ему не верят, его обвиняют в убийстве, от него отвернулась последняя защита – его любимый человек. У этого колодца нет дна. Если бы Ли Ян тогда убил его, не пришлось бы видеть, как страдает Тео.
– Ли Ян был убит… – прошептал парень.
– Сколько можно твердить об этом?! Разве недостаточно вам было издеваться надо мной?! – выкрикнул Сатин в полный голос, и на пару секунд воцарилось молчание.
– Даже сейчас ты думаешь только о себе. Что ты за человек?..
Снова по оливково-смуглой коже покатились слезы, Тео с искренней и глубокой горечью смотрел на него, большие слёзы катились ручьями по щекам и блестели в свете солнца.
– Всё, хватит! Сыт по горло твоим враньем! Как ты можешь врать и оговаривать моего брата, после всего того, что произошло!? – Отдышавшись, парень продолжил со слезами и дрожью в голосе: – Мы шесть лет были парой, мне казалось, я узнал тебя достаточно хорошо… Выходит, я оплошал.
Глядя на него, Тео накрыл рот ладонью и всхлипнул.
– Тео, ты же не веришь..?
Неуклонно крышка колодца задвигается. Душу бы дьяволу продал, лишь бы не видеть этих слез.
– Пускай врач тебя осмотрит, а то вместо того, чтобы разгребать всю эту кашу, мы теряем время с тобой, Сатин, – произнес Лим-Сива. – Где твой мобильник?
Нашарив на столе белый телефон, похожий на маленький холодильник, Тео сдвинул крышку.
– Я позвоню доктору Персиваль – это его лечащий врач. – Избегая встречаться с ним глазами, китаец отвел взгляд.
Шенг повернулся к нему спиной, но сам был так расстроен, что Лим-Сива не выдержал и выхватил из дрожащих рук Тео телефон.
– Я уезжаю в Китай. Возвращаюсь на родину. Хочу, чтобы дух моего кузена упокоился в земле предков. Дождусь результатов экспертизы и уеду.
В груди точно невидимый трос оборвался.
– Не думаешь же ты, что я причастен к смерти твоего кузена?
– Нет, я этого не говорил. Я так не думаю, но я устал от твоей лжи. Не могу больше так. И… Сатин, я пришел сказать, что не вернусь. Совсем. Я ухожу из группы. Я уже предупредил ребят, вам придется найти мне замену. Мне жаль, но так будет лучше для тебя.
Рука замерла над дверной ручкой, Тео опустил лицо.
– Обернись! – взмолился Холовора, соединяя колени вместе. Подался вперед. Он буквально пожирал глазами спину Шенг. – Обернись! Посмотри на меня, Тео!!