– Эй! Куда ты меня везти собрался?!
Персиваль сунул ему телефон, похожий на холодильник. Сатин узнал свой мобильный.
– Тео просил, чтобы ты позвонил матери покойного и рассказал ей обо всем.
Испытывая небывалый эмоциональный подъем, Сатин ударил спинку сиденья, в которую упирался коленями.
– Вот дерьмо! – Холовора запустил пальцы в волосы и отвел назад. – Гребаный урод! Он что, совсем меня за человека не принимает?!
Мужчина в черной фетровой шляпе наблюдал за их спором в зеркало. До чужих криков водителю не было никакого дела, или тот только прикидывался невозмутимым. Это буквально сводило с ума.
В паху жгло. Ни о чем другом он думать не мог.
– Сатин, прошу тебя, не ори! Ты же не хочешь, чтобы за нами увязалась полиция?! Мы и так еле оттуда убрались!
Сатин вцепился в сверкающую белизной рубашку и дернул Михаила на себя. Дышать стало труднее.
Теперь он ко всему прочему посадит голос.
– Он МЕНЯ об этом просит? После того, что его кузен сделал со мной?! – Сатин сглотнул, восстанавливая дыхание. – А ты с ним заодно, так?!
Еще немного и если он не успокоится, у него случится гипервентиляция легких.
Персиваль попытался оторвать его пальцы от своей рубашки.
– Тебе тоже плевать, что со мной будет?!
Сатин остервенело брыкался, выворачивая руки. Высвободив запястье, замахнулся наугад.
Согнувшись пополам, док перехватил его левую руку. Ловя ртом воздух, Михаил опустил лицо и до боли сжал его запястье вместе с рукавом.
– Ты знал о тех таблетках?! Знал?!
Ошеломленный взгляд переместился на лицо Персиваля. Сатин не собирался раскрывать правды, об этом не должны были узнать.
– Включите свет! Быстрее!
Показалось, или в голосе доктора на самом деле прозвучала паника.
Сатин резко задрал лицо. В салоне зажегся свет.
Персиваль расслабил пальцы и отпустил его запястье.
– Почему не сказал мне? Сатин, отвечай!
– Моя жизнь пошла кувырком! Я утратил доверие того, кем дорожил. Моя жена видела, как меня допрашивали, группа считает, что все мои слова либо ложь, либо бред сумасшедшего! Через несколько часов в газетах появятся статьи о Ли Ян. Место убийства покажут в теленовостях. О чем я забыл тебе сказать?!
Доктору досталось коленом в живот. Оттолкнув Персиваля к окну, как только тот распрямился, дал кулаком под дых. Обхватив доктора за голову, резко подался вправо и ударил Персиваля лицом о переднее сиденье.
Сатин втянул носом воздух, ощущая новый приступ головокружения.
Точно по команде водитель протянул доктору нож, и у Сатина округлились глаза. Это был не обычный перочинный, что есть в каждом бардачке, а остро заточенный, начищенный до перламутра хирургический нож.
Коротко и прерывисто дыша, Сатин вжался в дверцу, волосы рассыпались по влажному лицу. Он полулежал-полусидел, опираясь ладонью о спинку переднего сиденья. Его взгляд был прикован к лезвию. Док приложил лезвие плашмя к горлу, и сердце яростно застучало где-то в пересохшей глотке. Нагретая в салоне автомобиля сталь перенесла Сатина в тот день, когда сумасшедший иностранный парнишка хотел изуродовать ему лицо.
– Хочешь вытянуть у меня признание в убийстве, угрожая мне ножом?
– Твою мать! Ты хоть понимаешь, что могло бы произойти, продолжи этот псих пичкать тебя таблетками?! Мне бы уже некому было говорить об этом!
Не меняя позы, доктор выудил из кармана брюк мобильный и впихнул Сатину в руку.
– Один звонок.
Персиваль повернул нож лезвием к себе, рукоятью – к нему.
– Поговори с матерью Ли Ян Хо. Объясни ей, что произошло на самом деле. Кроме тебя это никому не известно.
Сатин запустил пальцы в волосы, отводя их со лба. Взгляд метался по салону.
– Я не сделаю этого.
– Ты успокоишься, наберешь номер матери Ли Ян, и я отвезу тебя в безопасное место.
Облизывая губы, Сатин повернулся лицом к окну. Он чувствовал, как стекает по пояснице кровь.
Понять, где они находятся, казалось невозможным. За окном всё было черным-черно.
– Прости, я не хотел прибегать к таким методам, но иначе привести в рассудок тебя не выходит. Размахивая кулаками, ты только себе же делаешь хуже. Знаешь, у тебя неприятности, и очень крупные.
Сатин хохотнул. Пытаясь унять дрожь в коленях, он прохрипел:
– А не пошел бы ты?
Он недобро прищурился, смахнув с губ приставшие волоски, прохрипел:
– Останови нахер или я заблюю тебе салон.
Боль была отличным аккомпанементом к его душевным терзаниям, поясницу жгло, от быстрой езды кружилась голова.
Доктор вздохнул и попросил водителя остановить машину на пару минут.
– Ты истекаешь кровью, – наблюдая за тем, как он неуклюже оправляет одежду, обронил Персиваль. – Это ведь ты убил парня. Дело даже не в том, что между вами было.
Сатин замер.
Машина встала у края дороги. Водитель разблокировал двери.
– Я собираюсь сделать одну ужасную вещь, – сказал Холовора. – Мне очень не хочется этого делать, но у меня нет выбора.
Он собрал всю волю в кулак, нашарив рядом с собой дверную ручку, и засветил по лицу доктора Персиваль, тот схватился за нос.
– Сука! – Между пальцев побежала кровь, закапала на отбеленный воротник.
Его жизнь и только его, не родился еще тот, кто посмеет указывать ему, как её прожить.
Сатин выскочил из машины. В тишине громко хлопнула дверца, и он растворился в темноте.
========== Том 2. Глава I. Наперегонки с собой ==========
«Жаль, только жить в эту пору прекрасную, уж не придется ни мне, ни тебе …»
Некрасов Н.А.
Глава I. Наперегонки с собой
Удар пришёлся в центр лица и подарил несколько драгоценных секунд. Распахнув дверцу, Сатин бросился прочь из салона автомобиля. В нос ударил запах гнилых стеблей. В ту же секунду прелая растительность почти полностью скрыла его фигуру.
Шоссе пролегало через поле. Не разбирая под собой дороги, с каждым шагом Сатин всё сильней отдалялся от машины, передвигаясь настолько быстро, насколько позволяли плотные заросли. Захлопали дверцы, Персиваль что-то закричал. Какая преданность работе! С залитым кровью лицом кинулся вдогонку за пациентом. Грозясь обнаружить беглеца, блеснул фонарик, а вот это уже плохо. Холовора услышал, как доктор велит шоферу обогнуть поле и перехватить их.
Окунувшись в стрекот цикад, Сатин продирался сквозь заросли, мысленно подгоняя себя вперёд. Даже ночью было душно, сухая трава царапала лицо и ладони. Так похоже на сон: и это внезапное лето в октябре, и то идиотское положение, в котором оказался. Несмотря на все попытки избавиться от воспоминаний, перед мысленным взором замерло лицо Шенг – и эти блестящие дорожки от слёз на щеках, и карие глаза оленёнка Бемби – прочно утвердились в голове. Ещё вчера всё было не так.
Совсем близко раздался напряжённый окрик:
– Сатин, давай договоримся! Если тебе нужен адвокат, мы найдем его!.. Черт, куда ты… Куда ты пойдешь в таком состоянии?!
Голос Персиваля заглушался шелестом стеблей.
– …может быть опасно!
Серийный убийца – всего лишь человек, с ним ещё возможно разобраться, а как быть с позором?
Нельзя открывать правды, ведь тогда Рабия узнает, что на самом деле произошло вчера ночью, в прессе пойдут пересуды о нём и Ли Ян, о музыке придётся забыть, над его детьми станут издеваться, их будущее навсегда изменится, Рабии постоянно будут напоминать, что она вышла замуж за извращенца и преступника, жизнь его семьи будет разрушена. Пускай даже за дело возьмётся опытный юрист с множеством выигранных дел, то в лучшем случае, адвокату удастся смягчить приговор до десяти лет заключения. Десять лет слишком долгий срок. В считанные часы из жертвы пришлось стать убийцей.
К тому же открыть правду означало вернуться в прошлое и вновь пережить события минувшей ночи, подетально. Даже если это больно. И тогда его карьеру ожидает полный крах, конец семейному счастью, дети не захотят с ним знаться, и вся его жизнь пойдет наперекосяк. А разве она, эта странная изменчивая жизнь, уже не пошла под откос, а сам он не катится вниз? Или всё же пытается за что-то ухватиться, чтобы подтянуться вверх?