Ведь в глубине души, возможно, он хотел, чтобы Ли поплатился за своё преступление. Неужели хотел настолько, чтобы убить?
Волосы цеплялись за растения. Сатин рад был бы сбежать, но с каждым проделанным шагом у него постепенно открывались глаза на происходящее. Он стремился скрыться не от Персиваля.
В голове от треска стеблей всё смешалось. Рука угодила в паутину.
На нём точно так же отразилась смерть Ли Ян Хо, кого ещё до недавних пор он считал правой рукой. Собственное сердце тоже обливалось кровью. Чей-то единственный сын не вернётся домой, а Тео лишился кузена, – этого много даже для такого ничтожества, как Ли Ян Хо. Он успел стать любимцем миллионов, у Ли была яркая насыщенная жизнь, способная вызвать зависть у окружающих. Неужели Сатин такое чудовище, что способен пожелать парню смерти? Его могут признать невиновным в совершении этого преступления, дело об убийстве китайца белым будет закрыто, но успокоится ли сам оправданный? Его станут преследовать кошмары, и каждая проезжающая мимо полицейская машина будет заставлять сердце биться сильнее. Бессонница сведёт с ума, окружающие начнут смотреть на него как на сумасшедшего. Ни один адвокат ему не поможет. На каких основаниях судья должен будет поверить его словам, а не очевидным фактам, которые предоставит обвинение? И место нахождения Ли Ян в момент совершения убийства, и слова Вела – ничто уже не будет иметь смысла. Улики заговорят против него. Полиции останется только ждать, когда же он допустит случайный промах и выдаст себя.
Оборачиваясь, Сатин по-прежнему не видел ничего кроме стены зарослей. В белой одежде он заметно выделялся на тёмном фоне. В волосах застревала мелкая труха и семена. Прижимая ладонь к рубцу на пояснице, Сатин замедлял шаг. Казалось, тяжелое дыхание заглушило прочие звуки. Сглотнув, резко остановился и согнулся пополам. От быстрого бега в паху боль была такой, что в голове мутнело. Из горла невольно вырвался слабый, полузадушенный звук. Опустил ладонь на то место, где боль, казалось, была сильней всего, прождал несколько мучительных секунд, пытаясь отдышаться.
Теперь игра шла всерьез. Сколько Персиваль сможет выносить его поведение? Какую выгоду Персиваль извлечет из ситуации? А если Сатин не сможет послужить его целям, что тогда предпримет добрый доктор? Из головы не шло остро заточенное лезвие ножа, приставленное к горлу. Персиваль предвидел проблемы, и вот у Сатина они, похоже, скоро должны начаться.
Разогнувшись, ощутил приступ головокружения. Пальцы проникли под рубашку, затронув что-то липкое – вся поясница была неприятно влажной. Воспаленная кожа ныла. Поднеся к глазам ладонь, Сатин заметил на пальцах кровь. Сердце надрывалось в груди, сухость во рту отвлекала – очень хотелось глотка воды.
Рядом раздался треск. Сатин механически ринулся вперед, прочь от шума. Всё время только вперёд, чтобы облегчить себе маршрут. На голову свалилось что-то, клоп или червяк, запутавшись в волосах, оно не переставало шевелиться, дрожащей рукой Сатин смахнул насекомое. Он едва не свалился, когда ступня застряла в плотном кольце из листьев.
Им завладело отчаяние. Крутясь на месте, мужчина пытался определить направление, откуда раздавался шум.
Его хотят выставить сумасшедшим. К счастью боль позволяет держать себя в собранном состоянии.
Все наперебой утверждают, что Ли Ян всё время был со своим братом, ни единая душа не видела, как парень пошёл за ним. После чего они вызвали Персиваля, это было сделано для того, чтобы Сатин усомнился в своём здравом рассудке, но в тот злополучный вечер с ним был именно Ли Ян Хо и никто иной, только у настоящего Ли Ян были причины так к нему относиться. Он был бы рад признать, что сошёл с ума и видит галлюцинации, да только это не так.
Сатин угодил ногой в неглубокую ямку, где мягкое дно из спрессованного сена, прогнулось под его весом. От неожиданности даже дыхание сбил, такой дерганный стал. Из темноты выплыли деревья – они сливались с общим пейзажем, отчего казалось, будто из верхушки достают до неба.
Сатин чувствовал, как внутри него всё переворачивается. И чего он ждёт? Когда Персиваль приставит к шее нож, или когда тишину огласит полицейская сирена?
Почва под ногами оказалось мягкой, значит, вода совсем близко. Как мог разобрать в темноте, увидел, что лес обступал озеро полукругом.
Теперь он знал, что делать.
Земля словно вымерла: ни стрекота цикад, ни возни, ни шороха в траве, будто почва проглотила все живые существа.
Хотелось насладиться этим чувством плотной земли под собой, её прогорклыми влажными запахами.
Сердце тяжело забилось, он отчетливо различал, как грудная клетка слабо содрогается от резких ударов.
Каким же он будет мудаком, если из-за своего позора позволит Рабии пострадать!
Холовора облизал пересохшие губы, втягивая в себя горячий воздух. Снова и снова вдыхая запах прелой растительности, теплой озерной воды. Момент просто зашибись, за всю жизнь самый потрясный. Подошвы вмиг утонули в сыром песке – он подошел к краю озера. Кожу летних коричневых ботинок облепил песок. Вскоре вода, заливая открытую обувь, насквозь пропитала низ брюк – ткань плотно облепила кожу. Ступни погрузились в мягкий ил. Ещё шаг. Эта прямая дорога на тот свет. Сатин надеялся на короткое путешествие.
Озеро так спокойно…
Всё дно у берега было покрыто толстым слоем ила. Мужчина уже вошел в воду по пояс, как тут же перехватило дыхание. Вода как парное молоко. Наконец-то он добрался до неё. Сатин бездумно провёл ладонью по голове. Сглотнул. Он не хотел умирать. Не за это боролся.
Вот он, настоящий апогей.
Больше всего он хотел увидеть, как его старший сын станет известным спортсменом, женится, Маю окончит школу, Фрэя найдет себе кого-нибудь и уедет за границу… Он хочет знать, чем закончится эта история. Это ЕГО история.
Нос уловил резкий запах горящего сена, сухой травы и подгнившего валежника.
Но он больше не в состоянии контролировать ситуацию.
Когда не станет Сатина Холовора… – думал он, погружаясь в воду по грудь. – Когда не станет меня… Перестать существовать… Сейчас.
Вода тёплая и бархатистая. Пускай он не попадет в другой мир, пускай лучше сгинет без следа. Представив, как его тело поднимают из воды, всюду суетящиеся люди, корреспонденты, Сатин улыбнулся.
Оттолкнулся ногами от дна, подхваченный водой он медленно поплыл. В другой раз, быть может, переплыл бы это озеро от берега до берега…
Будет неприятно, когда его скрутит, но это быстро закончится. Последнее, что запомнится, будет ядрёный запах дыма и тёплая вода. Ещё шаг. В ад.
Сатин не стал делать глоток воздуха, хотя всё его существо протестовало против этого. Перестав грести, ушёл под воду. Ни проблеска под водой – только чернота. Сатин расслабил мышцы, дожидаясь, когда опустится достаточно глубоко, чтобы не иметь возможности в агонии всплыть на поверхность, и вздохнул полной грудью. Рот наполнился болотистым привкусом. Листья и солоноватые камни. Обжигающая вода хлынула в горло, разливаясь по телу. Он конвульсивно задёргался, беззвучно открывая рот. Умереть безобразно легко. Мозг не выдерживает чудовищного давления воды. Спазмы идущие из глубины горла, алые и чёрные вспышки, когда боль разрывает лёгкие. В темноте. Из неё вышел, в ней и погрязнет.
*
Удары каблуков разносятся под крышей подземной автостоянки. На ходу достаёшь из сумки-кошелька украденную связку ключей, лихорадочно оглядываясь в поиске того самого автомобиля. «Ауди», чёрный, номер ты помнишь наизусть. Тебя колотит, ты решилась на побег. Озираешься, боясь увидеть за собой людей босса. Они мигом переломают твои кости, а ты смерть как боишься боли.
Лихорадочно обшариваешь взглядом парковку. Поднимаешь руку, на ходу отключаешь сигнализацию, ловя каждый звук. Устремляешься в нужном направлении, переходя на бег. Вперёд. Бегом.
С собой только пачка купюр и водительские права – боишься, что тебя остановят в дороге, из-за чего ты потеряешь единственный шанс скрыться.