Тётя одной рукой придерживала ремешок портфеля на плече, другой подносила к губам кофейную чашку. Женщина присела рядом и подняла дневник, лежавший раскрытыми страницами вниз.
– Это напоминает мне мои шестнадцать, – поделилась Тахоми, закрывая дневник и возвращая Маю.
Мальчик промолчал, решив не распространяться, как его бесит этот возраст. Спал он ужасно, утро оказалось ещё хуже. Из-за спешки не успел принять душ. Скомкав мокрую простыню, он минут пятнадцать провозился, пока не нашёл достаточно широкую, серую кофту, чтобы та смогла скрыть его ниже пояса. Выглядел теперь он глупо, также себя и чувствовал.
Тахоми выпрямилась. На ней был рабочий брючный костюм темно-серого цвета и чёрный кожаный портфель на длинном ремешке. Пиджак она не стала надевать, ограничившись блузкой без рукавов цвета лакрицы.
– Сегодня жарко, – предупредила тётя, которая естественно не могла не заметить эту дурацкую кофту. – Температура так и не спала.
– Сам знаю. Фрэя уже уехала?
– Ага, с подругой, – отхлёбывая из чашки, кивнула Тахоми. – Сегодня им нужно пораньше.
Ну почему именно сегодня? Что за утро такое дебильное? До этого дня ему не приходилось ездить в школу одному, но всё когда-то бывает в первый раз, и то, что теперь придётся добираться до школы самостоятельно – очередное тому доказательство. Естественно всю дорогу в голову будет лезть всякий бред, а ему даже отвлечься не на что.
Мальчик проследовал в кухню, стремясь поскорее избавиться от навязанного общества.
– Выглядишь неважно, что-то ты сильно бледный, смотри… Сходите с братом позагорать что ли.
Маю на мгновение представил это зрелище. Ему придётся загорать на животе, с полотенцем вокруг пояса, он даже в воду зайти не сможет, боясь, что окружающие будут пялиться. Эваллё обо всём догадается и начнёт подкалывать своими остротами. С ними, конечно, увяжутся Фрэя и пара её подруг, что будет грозить обернуться катастрофой.
– Позорная кофта, снял бы ты её, – бросила ему Тахоми, неприязненно оглядывая его с головы до ног. Она еще что-то сказала, сам Маю почти бегом бросился на кухню, вдруг понимая, что если не поторопится, то опоздает.
Вдруг расхотелось идти вообще куда бы то ни было. До слёз расхотелось. Он прямо предчувствовал, что в гимназии сегодня не ожидает ничего хорошего, к тому же должны сообщить результаты контрольной. Вчера он так нервничал, что наверняка напортачил в решении. Когда он добрался до кухни, то был почти уверен, что самым верным сейчас будет – вернуться в комнату, забраться в постель прямо в одежде и проспать до обеда.
В окно увидел, как у их дома незнакомый мужчина разгружает грузовой фургон. Картонные коробки мужик переносил на крыльцо и составлял друг на друга. Сам он был в наколках, из кабины гремел дет-метал. Он хоть продукты те привёз?
Держась рукой за дверцу, Маю несколько секунд простоял перед открытым холодильником, чувствуя идущий от него холод.
Хотелось, чтобы Сатин был сейчас здесь. Должно быть, Фрэя и Валька ощущали нечто подобное, дожидаясь, когда у отца будет перерыв в работе и тот сможет приехать домой.
Вскоре на кухню заглянула Рабия – звук её кашля был слышен, еще, когда она была в коридоре. Без четверти восемь она выглядела бодрой и жизнерадостной, от чего Маю стало совсем уж паршиво. В последнее время Рабию мучил сильный кашель, он успел заметить за матерью тенденцию – каждый раз, ощущая новый приступ, она тут же подносила ко рту платок.
Разыскивая в холодильнике то, чем можно было бы перекусить в завтрак, мальчик понял, что без чужой помощи ему вовек не разобраться в этой куче пластиковых контейнеров, мороженых овощей, завернутых в фольгу продуктов и составленных друг на друга тарелок. После некоторой возни всё же достал запакованный батон белого хлеба.
– Маю, ты что, замёрз? – рассмеялась Рабия. На ней было длинное летнее платье, из тех, что все сплошь в пёстрых цветах и листьях. В нём она была похожа на странную белую жрицу.
– Очень, – пробубнил Маю, отчаявшись найти маслёнку. Или лучше обойтись стаканчиком йогурта с печеньем из коробки?
– Масло ищешь? – догадалась Рабия, вырастая рядом с ним и заглядывая в холодильник. Она была метр восемьдесят, не меньше, и выглядела такой изящной, что Маю предпочел отойти подальше и, выдвинув для себя стул, плюхнулся за стол. Именно что плюхнулся.
Поставив масленку на практически пустой стол, что было нетипично для утра в их семье, Рабия надорвала защитный пакет на батоне хлеба и, сняв со стены деревянную доску, выложила всё это на стол перед Маю.
– Кофе горячий, – доложила Рабия, захлопывая дверцу холодильника, и протянула сыну нож.
– Слушай… не слишком заметно, что я не успел принять душ?
Рабия села за стол напротив Маю и подпёрла голову ладонью, в которой сжимала носовой платок.
– Да нет, ты хорошо выглядишь.
– От меня ничем не воняет?
– А должно? Маю, ради Бога, чем от тебя должно пахнуть?
Как и всегда мать говорила спокойным уверенным тоном, но Маю по-прежнему казалось, что он извалялся в грязи.
– Плохо спал?
Догадливость Рабии не удивляла. Она не была бы матерью троих детей, если бы не научилась чувствовать, когда с детьми что-то происходит.
Рабия встала из-за стола и прошла к кофеварке, стоящей за спиной Маю. Послышался очередной кашель, от которого на душе заскребли кошки – мальчик даже на миг позабыл о собственных проблемах.
– Я готовился к занятиям. У нас были разные программы, мне теперь нужно вникать в учебный материал. С тобой всё в порядке?
– Немного горло воспалилось, – не стала вдаваться в подробности Рабия. – Фрэе стоит брать пример с младшего брата. Она допоздна сидит за компьютером. Неудивительно, что у неё нет молодого человека.
– Мам, у меня тоже никого нет, – решил вступиться за сестру Маю, – но я не провожу за компьютером столько же времени, сколько Фрэя. Сейчас даже свидания онлайн модно, может, ей так удобней общаться.
Рабия налила себе кофе и снова села за стол. Маю уже нарезал два ломтя хлеба, обильно намазав их маслом, и протянул тот, что потолще, матери, – для себя он всегда оставлял самые тонкие куски. Встал, собираясь заварить себе чёрного чая. Кофе по утрам он не пил.
– Я и забыла, что ты кофе не пьёшь на завтрак, – созналась Рабия, переворачивая платок чистой стороной. – Маю, – вдруг её голос изменился, теперь он звучал так, будто мама извинялась за что-то, – тебе вчера совсем необязательно было ехать в школу.
Мальчик налил себе душистой заварки и залил кипятком, наблюдая за облаком пара.
– Кто же тогда будет подавать Фрэе пример? – попытался отшутиться Маю, хотя ему было совсем не весело. Накрыв чашку блюдцем, сел на свое место напротив Рабии. – Ты уже завтракала?
На столе лежал сверток со свежей кониной, от мяса замечательно пахло, и Маю настругал четыре тоненьких ломтика.
– То, что произошло… никто не знал, что этим обернется. Мне бы не хотелось, чтобы у тебя возникли затруднения в общении с одноклассниками. Сам справишься?
– Мам, всё в порядке.
– Называй меня по имени. Как раньше. Ты ведь не называешь Тахоми тёткой, – улыбнулась Рабия, и Маю почувствовал, как на его губах против воли появляется ответная улыбка.
– Я только хочу, чтобы Сатин поскорее вернулся домой. Меня не волнует то, что могут про него говорить мои одноклассники, – сказал Маю, запихивая в рот ломоть конского мяса. – Пускай говорят, чего хотят, – с набитым ртом фраза прозвучала не ахти как, и Рабия мягко усмехнулась, – мне Сатин важнее, чем мнение этих богатых выскочек. К тому же я не собираюсь идти на поводу у тех, кто стремится опустить других.
Рабия глотнула кофе.
– Сегодня рано встал.
– Вообще-то я тороплюсь, – прожевав, объяснил Маю. – Перед занятиями мне нужно в театральный кружок успеть.
На кухню зашла Тахоми, и, отставляя грязную чашку в раковину, пожелала всем доброго утра.
– Давай я тебя подброшу, – предложила тетя, вероятно, услышав последние слова Маю.