– Да, Майре, хороший результат, – сказала она с доброй улыбкой и шлепнула одного любопытного парня по пальцам, когда тот попытался выкрасть из стопки работ в её руках свой листок. – Всего трое, кто получил больше девяноста баллов. Всего трое, – назидательно повторила она, – остальным стоило бы призадуматься над своими результатами.
Куисма набрала 82 балла. Селике прогулял вчерашнюю контрольную, и теперь его ждала взбучка после уроков.
Маю сел за свою парту и хлопнул друга по раскрытой ладони.
– Майре, урок уже начался, – тут же последовало замечание.
Лиукси, что встретил Маю в первый день аплодисментами, проводил того внимательным взглядом, но что означал этот взгляд, мальчик узнал только спустя сорок пять минут.
После урока Холовора зашел в туалет и развернул сложенный в несколько слоев листок в клеточку. От записки сладко пахло духами. В мелком девичьем почерке он узнал руку Куисмы. Он в третий раз перечитал, что там было написано.
«Многие девушки из нашего класса хотят встречаться с тобой, мои подруги спрашивают о тебе. Мне кажется, не будет плохой идеей, если мы сходим с тобой куда-нибудь. Чтобы это не выглядело как свидание, я могу пригласить пойти с нами другую девушку. Просто скажи, кто тебе больше всего понравился, и я напишу ей. Я скажу Рону (это мой парень), что ты помогаешь нам с уроками. Если хочешь».
Рискованность идеи заставила улыбнуться. Особенно если риск обернется успехом, тогда уже не нужно будет волноваться по поводу сегодняшней неудачи.
Маю диву давался смелости подруги, сам бы он ни за что не подошел к человеку, к которому испытывал бы симпатию. Может, это был повод думать о Куисме, как о девушке ветреной и непостоянной, а может неплохой шанс обзавестись девчонкой.
Вложив записку в учебник по основам этики, застегнул молнию и взглянул на свое отражение в зеркале. Оказывается, не одна Куисма находит его привлекательным. Интересно, как это – иметь множество поклонниц и самому выбирать, с кем спать сегодня. Но Маю всё же не мог понять, почему… Почему ничего не произошло?
Он свернул кофту и попытался прикинуть, влезет ли она в сумку.
Подняв взгляд, невольно присмотрелся к своему лицу в зеркале. На подбородке появился новый прыщ, не такой, чтобы бросаться в глаза, но способный испоганить настроение. Нависнув над раковиной, мальчик вытянул шею. Что-то было не так в его взгляде, верней, с его глазами. Они стали ярче. Или здешнее освещение сделало их такими. Недоверчивое выражение лица сменилось растерянным, когда Маю заметил позади себя парня.
Холовора отвернулся от зеркала. Его застали врасплох, и сердце безудержно колотилось в груди.
Парень стоял, прислонившись к дверце туалетной кабинки, и неприязненно наблюдал за Маю. Холовора видел его на футбольном поле и сегодня утром в драмкружке, тот был из двенадцатого класса. Сантиметров на десять выше Маю. Смазливый, с мягкими чертами лица и крашеными волосами. Его летняя форма имела такой же фасон, как и у других мальчиков, только рубашка из белого шелка, а брюки в точности как на манекене в том дорогом магазине, пижонская сумка, обшитая войлоком, и галстук. Картинка.
Рон молчаливо разглядывал Маю, очевидно, никуда не торопясь.
Послышался щелчок замка, и в туалет зашли двое, заблокировав дверь широкими спинами.
Один из парней, что был самым высоким, в приталенной бледно-лимонной рубашке, зачем-то расстегнул пуговицы на груди, и в таком виде пришел на уроки. Светлые волосы он уложил высоко надо лбом, что добавляло ему роста.
Третий старшеклассник тоже запомнился Маю по игре в футбол, коротко-стриженный шатен. Он носил школьный костюм, фирменные кроссовки и кепку. Сразу видно, и то, и другое обошлось ему недешево.
Да все они были из богатых семей, они почитали предков, гордились лысеющим за рабочим столом папочкой и отстаивали свою честь налево и направо. Его колбасило от таких ублюдков, бреющихся по три раза в день и одевающихся в клуб, как на выставку.
– Майю, – начал Рон, скрещивая руки на груди, – разве это не женское имя?
Парни выжали смешки.
– Хрен тебе женское, – произнес еле слышно Маю.
[прим.: полное имя Майре образовано от прилагательного mairea – «прелестная», «сладкая», однако в финском языке нет разделения по родам, но, возможно, Рон имел в виду, что уменьшительно-ласкательный вариант Майю происходит от женского имени Мария]
– А мне почему-то кажется, что женское.
У Рона был натянутый, почти надрывный голос.
Маю отвлекло движение у двери. Стриженный футболист сценично выронил свой портфель. Тот шлепнулся на пол с громким хлопком.
– О… – не сводя с Маю глаз, подошел ближе, но Холовора знал, что это лишь спектакль. – Как неосторожно.
Драматический баритон, как и у Эваллё. Их голоса даже были похожи по звучанию.
– А так и не скажешь, что ты чем-то лучше, – продолжил Рон, обращаясь к Маю.
Футболист остановился в двух шагах от мальчика. Впрочем, для кого два, а для кого и один.
– Ох ты, какие локоны! Настоящие? – зажал прядь волос Маю между пальцев. Холовора напрягся, ожидая последующей боли. – Наверняка, можно дорого загнать.
Футболист грубо потрепал мальчика по голове, разлохматив Маю волосы.
– А глаза, ты смотри, какие!.. – нагнулся к лицу Маю, и мальчик ощутил табачный запах. – Горят, как у пантеры. Кусаться не будешь?
– Тоже, что ли, продать хочешь? – усмехнулся блондин. Мистер школьный тенор.
Он приблизился и просунул два пальца за воротник на рубашке. Не успел Маю вздохнуть, как верхняя пуговица оторвалась и покатилась по полу.
– Смотри-ка, какой неаккуратный. Пришей себе в следующий раз кнопки.
Блондин проводил её долгим взглядом, разыгрывая драму. Маю отмахнулся от его руки, зависшей в воздухе, и, прижимая к себе сверток с кофтой, двинулся на выход.
– Ты куда? Уже улепётываешь в другую школу? – дернул его за руку блондин. – Так сразу? И не окунешься волосами в унитаз на прощанье?
Футболист без церемоний сбросил с его плеча сумку и отскочил за спину. Маю резко обернулся. С другой стороны подоспел Рон, вырвав из его рук сверток. Ногой отпихнув сумку, вывернул Маю руку и толкнул. Не устояв, мальчик ударился поясницей о раковину.
В следующий момент футболист обхватил Маю за плечи и с силой оттолкнул в сторону кабинок. Подросток врезался в дверцу локтями, едва не разбив себе нос.
– Меня начинает тошнить всякий раз, когда я слышу фамилию Холовора, – скривил лицо Рон.
Маю сделал несколько быстрых шагов в сторону парня и схватил того за воротник рубашки.
– А у меня башню сносит – когда я слышу, как оскорбляют эту фамилию.
От удивления у блондина даже челюсть отпала, Рон поднял руку, веля дружкам оставаться на местах.
Футболист усмехнулся, а потом затрясся от смеха.
– Похоже, парень не понимает, на что подписался.
– Да он даже не парень, – бросил Рон. – Не трогайте его, ребята, если не хотите замараться! Холовора – это диагноз!
– Недоделка! – выплюнул блондин, задиристо толкнув Маю в плечо. Напирая, снова толкнул, и снова, оттесняя мальчика к писсуарам, отгороженным между собой подвесными стенками. – Говорят, за свои мозги ты поступил к нам на год раньше, ты еще мочишься в постель, сопляк!
– Он дрочит, а потом мочится, – вмешался футболист.
Маю уткнулся спиной в писсуар. Блондин надавил ладонью на грудь Маю, сажая того на край и удерживая на месте. Оказавшись рядом, Рон нажал на спуск воды, и одежду обдало ледяным потоком. От неожиданности Маю вскрикнул. Вода промочила рубашку, брюки, стекла по рукам.
– Душ! – загоготали парни.
Футболист передал им ведро.
– Давайте его вымоем!
Это оказалось то самое, в котором разводили краски для декораций. Всё без остатка опрокинули на голову.
– Бегом в женский! Незачем отравлять здесь воздух!
Рон потянул его за руку, пытаясь выволочь из туалета для мальчиков.
– Эй там, не пускайте его в наш туалет! Давай, иди к девчонкам! Или ходи как урод!