Маю перешагнул через разбросанные по полу учебники и направился вон из аудитории.
– Недоделок ебанутый! – Рон шмыгал носом. Его тяжелое, со свистом дыхание было отчетливо в повисшем молчании.
– Почему всем парням обязательно надо доказывать, какие они крутые? – пробормотала ему в спину Фрэя.
Когда Маю забрал свои вещи, в коридоре его нагнали двое учителей, за их спинами мелькнули знакомые лица. Рона среди них не было, вероятно, парня отправили в медпункт остановить кровотечение.
Мальчик не изменился в лице, догадавшись, что их троих ждет промывка мозгов в самом скором времени. Парни заметно нервничали. Учителя оглядывали Маю в недоумении. Теперь придется объяснять, зачем он на уроке ворвался в класс и устроил драку. Хуже всего было то, что вскоре появился его классный руководитель, приведший сестру. Как будто Фрэя имела отношение к потасовке. Учитель грубо тащил девушку за локоть, Фрэя едва поспевала за его быстрым шагом, взлохмаченные волосы закрывали половину лица, стук её каблуков раздавался в коридоре. Маю не мог выносить этого зрелища и направился сестре навстречу. Высвободив руку, девушка встала рядом с братом. Как позже Фрэя объяснила шепотом – задержавшись из-за него, она опоздала на урок, и её не пустили в класс, а потом еще классный руководитель только из-за того, что они брат с сестрой, решил, что она принимала такое же участие в драке, как и Маю.
Колющие, режущие и огнеопасные предметы запрещалось проносить за черту охраны у входа. Пиво, сигареты – всё это было запрещено. За срыв урока здесь строго наказывали, иногда вплоть до отрыва от занятий на несколько дней, и это считалось позорным. Но на счастье Маю, в этот раз обошлось без угроз.
Когда спустя час мальчик вышел в пустой школьный двор, он думал только об одном, как поскорее оказаться по ту сторону забора. Фрэя не согласилась прогулять оставшиеся уроки, и Маю покидал школу в одиночестве. Весь день сегодня только и будут разговоры о том, что они натворили в классе, из-за чего повздорили и кто из них виноват, а присутствовать при этом Маю и вовсе не стремился.
Оказавшись у шлагбаума, где стояла будка охранника, мальчик постарался придать лицу как можно более несчастное выражение лица, словно уходить после второго урока для него было величайшим горем. Однако охранник всё же поинтересовался, в чем дело. Маю соврал, что он поскользнулся в туалете на разлитой на полу луже воды и расквасил себе губу, а теперь у него кружится голова, и ему разрешили пойти домой отлежаться. Он бы и последовал своим же словам, если бы не боялся продолжения утреннего разговора с Рабией. Губа, точно в ответ на его ложь, ныла.
Горячий сухой ветер обдувал влажную рубашку, застегнутую на две пуговицы. Брюки просохли, и на черной ткани проступили светлые пятна. Уму не приложить, что это могло быть, мыло какое-нибудь или мел, – у доски, где Маю сцепился с Роном, его было полно. На белой майке выделялись цветные разводы, которые подсохли и теперь бросались в глаза. Пальцам ног было сыро в промокших мокасинах. Волосы спутались и разлетались от ветра во все стороны. Словом, вид у него был цветущий.
Маю жмурился от яркого солнца, пока шел вдоль забора, за которым просматривалось здание Художественной гимназии и прилегающая к ней территория. Пройдя метров двадцать, высвободил кофту, которую закрепил на сумке, и натянул на плечи. Кофта была значительно больше по размеру и закрывала ладони до самых пальцев. Накрыв голову капюшоном, почувствовал себя гораздо лучше. Сухие листья хрустели под подошвами. Маю передвинул сумку на живот и обхватил её руками.
Здесь шоссе раздваивалось: левая двухполосная дорога протягивалась дальше вдоль гимназии, правая шла на подъем. Мальчик перешел дорогу, и поплелся по тротуару вверх. Островок земли, с посажанными там деревьями, постепенно расширялся. С обеих сторон протягивалось шоссе. Вскоре школьный забор исчез за чередой зарослей. Мимо продолжали проноситься автомобили. Справа был необработанный участок, за которым виднелся парк, но идти туда в таком виде не хотелось. Маю еще крепче вцепился в сумку. Впервые после своего приезда он не спешил появляться дома.
Редкие встречные бросали на него любопытные взгляды. Маю ниже на глаза натянул капюшон. Волосы щекотали шею, та чесалась, и очень хотелось встать под мощную струю воды в душевой и отмыть себя от всей грязи.
Достал mp3-плеер и целиком погрузился в рок-мюзикл, звучащий в наушниках.
Вдалеке с обеих сторон шоссе обступал плотной стеной лес, справа было почти непроходимое поле, густо заросшее травой.
В парке делать нечего, но и шататься по городу в школьной форме во время занятий казалось не лучшей идеей. Он мог напороться на Тахоми или кого-то из подруг матери, которые практически каждый день заходили к ним в лавку.
Если сейчас немного вернуться назад, то как раз можно выйти к парку.
От грома и криков «Mokoma» [от карельского «экий»; финская хеви-металл группа] отваливались уши, но сбавлять звук Маю не собирался. В ларьке купил пачку сигарет и зажигалку. Дойдя в парке до ближайшей лавочки, уселся и привычно вытянул ноги, скрестив лодыжки. Огромный, круглый фонтан, с посаженными вокруг цветочками, находился в рабочем состоянии. Брызги не долетали до скамейки, но прохлада, идущая от льющейся воды, чувствовалась.
В кармане завибрировал мобильник, мальчик вытянулся, доставая тот в спешке. Одновременно выпутывая наушник из волос, и поднося телефон к уху, где всё еще гремела музыка.
Сдернув наушники, пробубнил невнятное «алло». Номер не определился, но по голосу Маю узнал Куисму.
– Ты где? – первым делом поинтересовалась девушка.
– Не знаю. В парке.
– Почему тебя не было на уроке? Пропускаешь?
– Врать не буду.
Куисма растянула паузу.
– Ты извини за Рона. Он не такой плохой, просто… Я расскажу ему, что ты не виноват. Я хочу сказать, что мне действительно очень жаль, что так вышло. Тебе даже пришлось уйти с уроков из-за этого придурка. Я правда не хотела, чтобы так получилось. Маю, ты на меня не злишься?
– Я не настолько озверел, чтобы забивать ему стрелку.
Девушка рассмеялась, разгоняя все мрачные мысли Маю.
– Мне почему-то казалось, что в академии у тебя ни с кем стычек не было. Ты не похож на хулигана.
– Ты права. Мы там все – ранимые, чувствительные гении, знаешь ли.
– Моё предложение ещё в силе, если ты на меня не в обиде, – тихим голосом заговорила Куисма. – Ты уже передумал?
– Нет, с чего бы, – оживился Маю, сдерживая смешок. В животе заныло. Затея с каждым часом выглядела всё более привлекательной.
– Тогда после школьного спектакля тебе удобно будет?
– Без проблем. Где?
Маю показалось, что девушка улыбается.
– Я могу предложить тебе «Римскую рапсодию»… Это одно место, куда мы с подругами любим ходить.
– В Италии? – искренне удивился Маю.
– Да нет!.. Я вечером сброшу тебе ссылку на сайт.
– А как же комендантский час? – вдруг вспомнил Холовора.
– Но мы ведь с тобой не похожи на детей, так? – понизила голос девушка. – До этого момента у меня никто не спрашивал, сколько мне лет, когда я бронировала там столик.
Эта девушка любила рисковать почти так же, как он сам.
Холовора вытащил новую пачку сигарет, смятую двумя учебниками. За курение на переменах ему уже влетело. Курево обычно отбирали, но запретить курить ему никто не мог. Осторожно сжимая губами сигарету, так, чтобы не разнылся ушиб, глубоко затянулся.
Они еще некоторое время поговорили об уроке, который мальчик пропустил, пока Маю не заприметил эффектную компанию молодых людей. Двое ребят и русоволосые близнецы: парень с девушкой. Четверка облюбовала пару соседних скамеек у фонтана. Спортивного телосложения высокий парень в одних джинсах и кроссовках что-то выводил на асфальте мелом, девушка с очень длинными волосами, доходящими ей до отворотов шорт, склонилась над ним и хихикала. Маю присмотрелся к её волосам – на солнце зрелищно смотрелись темно-фиолетовые пряди. Драные шорты дополняла майка, полностью оголявшая спину. Сидящий на корточках парень с мелком в руках демонстрировал круглые трицепсы, покрытые татуировками. Самый странный из этой компании – пацан с кучей браслетов на мускулистых руках – ржал над чем-то. Курил и ржал без остановки. Обилие розового цвета и стразов на одежде на нем смотрелось до того чудно, что Маю решил, что перед ним приверженец какого-то эпатажного стиля. Четвертый, рослый и складный, с короткими зачесанными в хвост волосами, пил из алюминиевой банки. На нем была прорванная на животе и пояснице синяя футболка, пестрящая надписями, и настолько рванные джинсы, что в огромных прорехах виднелись крупные участки кожи. Парень-гламур налег рукой тому на плечи, и оба над чем-то рассмеялись. Маю склонил голову набок и прищурил глаза.