В палату вошла сестра и, низко склонившись к больному, громким шепотом проговорила:
— К вам какой-то Филянов.
Имя это, видимо, ничего не сказало профессору, он призакрыл глаза и сказал, что пускай войдет и Филянов.
Дядя Костя в белом коротком халате вошел в палату, обошел столик, заставленный лекарствами, и, смущенный многолюдством, остановился посреди комнаты.
— Вот пришел проведать… и справиться… как же это? — невнятно доложил дядя Костя.
Николай Сергеевич слабо улыбнулся на смущение дяди Кости и подмигнул ему обоими глазами. Потом, запинаясь, заговорил не о чем-нибудь отдельном, а обо всем сразу — отрывочно и сбивчиво. Свою мечту о книге и еще что-то очень важное пытался он выразить в этих словах. И с первых же его слов, по тому особому возбуждению, которое охватило больного, всем стало ясно, что сейчас не было для Николая Сергеевича человека более близкого, чем этот посетитель в коротком халате и разношенных тупоносых сапогах. И еще все почувствовали, что болезнь не сломила старого профессора, что у него еще есть силы.
Профессор говорил довольно долго, и сестра, вошедшая в палату напомнить посетителям, что пора уходить, не посмела прервать его. Потом Николай Сергеевич откинул голову на подушку и проговорил многозначительно и обещающе:
— Мы еще поговорим об этом…
Дядя Костя направился домой. Шел он по кромке мостовой и в такт мыслям жестикулировал рукой.
Сбивчивые слова старого человека, его не совсем понятные дворнику мечты, смутная догадка, что их жизнь, несмотря на внешнее резкое различие, во многом очень схожа, — все это взволновало дядю Костю до глубины души.
Профессор справится с болезнью, победит ее, вернется домой, и они обсудят, по-стариковски обстоятельно, все самое главное, и он, дядя Костя, постигнет то, что раскрывается человеку в конце жизни, — так думал дядя Костя.
Но надо было торопиться. Очень торопиться. Это тоже дядя Костя понял из слов профессора.
Жестикулируя, он шел все быстрее. Его ждали неотложные дела, и он боялся, очень боялся опоздать, не успеть сделать всего, что ему суждено сделать.
ЖЕЛЕЗНАЯ БОЧКА
Резервуар для душа можно сделать из металлической бочки: сверху подвести от артезианской скважины трубу, снизу просверлить отверстие и впаять сетку. Установить небольшой мотор — он будет качать воду в резервуар. Проще простого.
Конечно, если бы достать самолетный бак для горючего, было бы не в пример лучше. Бак плоский, удобный, прочный, тонкие стенки хорошо и быстро прогреваются. На самых богатых дачах используются для душа старые самолетные баки. У отставного полковника Серегина — самолетный бак, у профессора Сереброва — самолетный бак, над забором дачки завмага Чупурова тоже виднеется самолетный бак. Алюминиевый, ребристый, с затейливыми насечками. Интересно, где этот пройдоха завмаг раздобыл его. Еще в прошлом году у него была обыкновенная железная бочка.
Степан Векшин, опираясь на лопату, стоял на своем участке среди грядок клубники и раздумывал, где бы достать самолетный бак. Хотя бы какой-нибудь старый, завалящий, продырявленный — можно подремонтировать.
Собственно, ему пора уже идти на станцию. Ольга просила приехать пораньше. Он еще час назад надел праздничный костюм, а потом вспомнил, что надо прополоть одну из грядок. Пора ехать. Ольга ждет. Прошлое воскресенье он обещал приехать, но не приехал: надо было подогнать в дверях замки, двери, сделанные из сырого дерева, осели, и запирать их стало трудно. Начал с дверей, покопался на участке, заодно сделал и прибил скворечник — вот день и прошел. Зато теперь двери хорошо запираются, а на будущий год в деревянном, на сосне, домике поселятся скворцы. Не просто черные с большими светлыми клювами птицы, а его, Степана Векшина, скворцы будут ловить на участке комаров и петь. Ну, конечно, и на соседних будут ловить, но главным образом на его участке — только вылетит из домика скворчиха, увидит комара — «хап!». Некогда ей будет далеко летать, птенцы голодные, пищат, надо кормить!
Ольга в последнее время стала как-то спокойнее, не особенно сердится, когда он подолгу не приходит. Правда, она морщится, когда он рассказывает ей о своей даче. И напрасно. Тем более — постройка уже почти закончена, остались мелочи. Но сегодня она морщиться не будет и не рассердится за опоздание, потому что он подарит ей золотое, с аметистом колечко. Это в связи с окончанием института и к предстоящей свадьбе. Ольга, милая Ольга, ясноглазая, веселая, с длинными русыми косами, фронтовичка, была ранена, видела всякое, казалось, должна бы погрубеть, но не погрубела, любит красивые вещички. Глупая, она еще не понимает, что такое жить на собственной даче! Скоро он введет ее в калитку, широким жестом покажет на новый двухэтажный дом, на грядки клубники и молодые вишенки, на топольки, посаженные вдоль забора, на скворечник и выкрашенную зеленой краской собачью конуру (собаки еще нет, но скоро будет и свой Палкан), на ровные, посыпанные толченым кирпичом дорожки, на остекленную студию, на душ с настоящим самолетным баком. Он скажет ей только слова: «Это все твое!»