Картина была посвящена минувшей войне. Блокированный гитлеровцами блиндаж. Свет падает через сорванную с петель дверь. На световом квадрате виднеются тени двух немецких касок и неотчетливые силуэты вражеских солдат, взобравшихся на перекрытие блиндажа. В блиндаже трое, все они сгрудились в дальнем от двери углу. Рослый сержант, прислонившись к земляной стенке, стреляет через дверь из автомата. Солдат с перевязанной головой сидит на земле с автоматом на изготовку и пристально смотрит на свет, видимо ожидая внезапного нападения гитлеровцев. Третий — младший лейтенант с юным лицом, белокурый, в распахнутой шинели, с орденом на гимнастерке — в одной руке держит гранату, а в другой — телефонную трубку. На столе рядом с рацией притулился рыжий лопоухий щенок с перебитой и наскоро перевязанной носовым платком лапой. Щенок поднял морду вверх и, по-видимому, скулит. Младший лейтенант локтем небрежно гладит его — маленький живой комочек, которому, как и людям, находящимся в блиндаже, предстоит погибнуть, — об этом говорит надпись на картине. Выхода нет, и младший лейтенант в блокированном, полуразрушенном блиндаже вызывает на немцев, захвативших участок, где был блиндаж, огонь артиллерии, который должен уничтожить и блиндаж и тех, кто находится в нем. Зубы младшего лейтенанта закусили нижнюю губу, лоб наморщен, лицо напряжено, сурово, но страха и безнадежности в этом лице нет.
Женщина в зеленом платье очень долго смотрела на картину. Потом вынула из сумочки маленький кружевной платок, быстрым движением вытерла глаза, повернулась и медленно, два или три раза оглянувшись, пошла к выходу. Кроме картины Костромина «Огонь на себя», ни одно полотно не заинтересовало ее.
Около кабинета администратора женщина остановилась, минуту помедлила и нерешительно открыла дверь.
— Мне надо узнать адрес или телефон художника Костромина, — сказала она поднявшемуся ей навстречу подполковнику с седеющими висками, в пенсне.
Подполковника удивил явно расстроенный вид посетительницы. Но он не стал ни о чем расспрашивать. Пытливо поглядывая на женщину, указав ей на стул и раскрыв лежавшую на столе тетрадь, вырвал из шестидневки маленький листок, записал номер и пододвинул телефон.
— Я позже, из дому…
— Звоните сейчас: он собирается в командировку, вы рискуете не застать его.
Женщина в зеленом платье набрала нужный номер и громко произнесла:
— Художник Костромин? Я должна увидеть вас… Моя фамилия Дементьева, Надежда Дементьева… Да, да, я могу сейчас приехать…
Она записала адрес и, поблагодарив администратора, вышла из кабинета.
Художник Костромин и его жена ожидали гостью, назвавшуюся Надеждой Дементьевой. Художник, плотный и коренастый, с мягким, добродушным лицом и светлыми, коротко подстриженными волосами, ходил по комнате из угла в угол и говорил жене:
— Да, он был женат, но я почему-то никогда не думал о его жене.
Жена художника сидела за столом перед раскрытой большой папкой и перебирала старые этюды и наброски.
В передней позвонили.
— Моя родственница увидела вашу картину… и сказала мне… Ей показалось… Словом, это не Константин Дементьев. Может быть, мы ошиблись: это не он? — сбивчиво заговорила Надежда Дементьева, когда сняла в передней пальто и вошла в комнату. — Я сейчас была на выставке… Я не могла ошибиться… Но мне писали, что он погиб в бою на дороге в Восточной Пруссии, а не в землянке.
Жена художника, обменявшись с Костроминым многозначительным взглядом и порывшись в папке, положила перед Дементьевой на прикрытый оранжевой скатертью стол несколько этюдов. Одни из них были выполнены углем на кусках полотна, другие — на бумаге, карандашом. На них был изображен младший лейтенант — тот самый, что вызывал на себя в блокированном блиндаже огонь артиллерии.
— Он?
— Он… Значит, вы рисовали его на фронте, а теперь использовали старые рисунки?.. Рассказывайте!.. Все, все рассказывайте… Что значит «огонь на себя»?
Художнику тоже хотелось расспросить гостью, но строгий взгляд жены остановил его.