Следом за мной в дверях материализовался слуга с традиционной одеждой. Красный халат с желтой каймой. Волосы в двойной пучок. Меч на поясе. Второй меч на поясе. Слуга протянул мне кусок угля. Я провел под глазами вертикальные полосы. На прощании с отцом принято плакать. Но я не буду лить слез. Так что я подчеркну свою скорбь символом — угольной полосой. Такова традиция.
Я вышел из дверей, когда на город начал опускаться вечер. Соседняя дверь скрипнула, и оттуда вышла Руэна. Она была в порядке. Пожалуй, даже хороша. Выбеленное лицо светилось между воротником красного халата с золотыми тюльпанами и высокой башней темных волос. Руэна подошла и слегка поклонилась. Я молча поклонился в ответ и пошел к выходу. Только тихий шелест одежды позади говорил о том, что оберегающая следует за мной.
И тут, пронзив замок насквозь и качнув спертый воздух коридора, прокатился низкий гулкий удар. Он словно повис в воздухе, затихая. Оберегающая схватила меня за руку. Я остановился и обернулся к ней.
— Не бойся. Это барабаны. Церемония начинается.
Мы спустились к воротам, и небольшой эскорт из четырех воинов окружил нас. В этот момент в воздухе прокатился новый удар. Руэна вздохнула. У меня, признаться, тоже на мгновение перехватило дыхание. Мы пошли дальше, новый удар. Удары стали звучать чаще. Дум. Дум. Потом сдвоенные дум-дудум. Солнце медленно сползало за кромки деревьев, а барабаны набирали темп. Дум-дудудум. Я поневоле прибавил шагу, подстраиваясь под ритм барабанов. Мы подошли к центральной городской площади и уткнулись в человеческое море. Люди пришли проститься с таром. Он был ехидным, иногда жестким, но никогда жестоким. Он не уделял внимания детям, но сполна — таррану. И жители Ямата пришли проститься. Воины начали осторожно отодвигать людей в стороны, освобождая нам дорогу к центру. Солнце неспешно опускалось к горизонту.
Бой барабанов нарастал, и когда он слился в непрерывную дробь, мы наконец пересекли толпу горожан и уперлись в лестницу. Эскорт остался у подножья, а мы с Руэной пошли по ступеням наверх. На восьмиугольнике смотровой площадки в каждом углу стояли в оранжевых накидках жрецы с факелами. В центре с видом торжественным и гордым застыл наместник в красном халате с желтыми узорами в виде стрел.
Я прошел по кругу, обходя смотровую площадку по краю. На противоположной стороне обнаружилось несколько ступеней вниз, и там на небольшом балконе стояли Нимара с Хидэки и Готар. В руках у них тоже горели факелы. Едва мы с Руэной остановились, как сзади материализовался жрец и вручил нам такие же. Отсюда была видна вся городская площадь. По ее краю стояли люди, плотно прижимаясь к кольцевому рву, опоясывающему огромное деревянное сооружение — стрелу, направленную в небо. Её собрали только сегодня утром. От самой земли к навершию стрелы трижды огибая «древко» по спирали шел бревенчатый помост. У подножья восемь воинов держали на копьях саркофаг с телом умершего тара.
Солнце почти спряталось за крышами Торико.
Грохот барабанов слился в непрерывный гул и вдруг разом стих. Люди на площади замерли, а воины начали свое восхождение по помосту. С первым их шагом удары барабанов возобновились, и волны звука катились в такт шагам скорбной процессии. Воины поставили саркофаг на вершине и сложили копья пирамидой над ним. На небе заалела последняя закатная полоса, и барабаны стихли. Жрецы двинулись к центру смотровой площадки, где замер, широко раскинув руки наместник. Они окружили его кольцом пламени, и в этот момент небо окончательно потемнело. Наместник поднял руки вверх и к его воздетым ладоням разом прикоснулись факелами все восемь жрецов. Вокруг рук вспыхнула красно-желтая сфера огня.
Огонь пылал, не обжигая наместника и сохраняя форму шара, и Фуманзоку медленно двинулся вперед. Он вышел на край смотровой площадки и оттолкнул от себя огненный шар. Тот поплыл над головами прямо к саркофагу тара. Медленно, неотвратимо. А затем шар коснулся копий над саркофагом и разом растекся по вершине стрелы, а затем с невозможной скоростью охватил сооружение сверху донизу и разлился по площади, остановившись лишь у рва. Пламя загудело, разбрасывая искры. Но они летели строго вверх, не угрожая деревянным домам в округе. Летели и сгорали где-то в бесконечной вышине. Огонь все усиливался, поглощая без остатка стрелу и останки тара на вершине. А затем словно пожрав само себя, ярко вспыхнуло и сжалось в точку.