Бывший обер-офицер побаивался владельца игорного дома, а Иван Ферапонтович просто презирал Высотникова, но сейчас не застав здесь того, кого следовало, он благосклонно кивнул в его сторону и по хозяйски предупредил.
- Скоро в приватном зале, проверочная игра в преферанс состоится ,одного мошенника будем выводить на чистую воду, вы как офицер, как порядочный человек потрудитесь быть неподалеку, мало ли какой конфуз выйдет.
Отставник браво подскочил , оставив свою мнимую лошадь с креслом, собрал в своем взгляде преданность и понимание серьезности ситуации, и что то неразборчивое рявкнул неприятно оглушительно для присутствующих. Господа в углу испуганно обернулись, Иван Ферапонтович не удосужился ответить на эти халдейские кривляние, покинул комнату.
Ему надо было торопиться, если заездный шулер проглотил наживку, следовало срочно организовать игру, для этого требовалась два игрока за стол, и главное необходимо было минимум два сторонних, желательно авторитетных наблюдателя. Иван Ферапонтович не хотел произвола, он жаждал публичного суда по его внутренним законам, а далее справедливого и эффектного наказания опять же, по своим правилам. Поэтому главное было найти солидных свидетелей на игру, за ними он собрался направиться в главный буфет, но под ноги ему снова подкатился, будто из неоткуда. светящийся излучением хорошей вести Витька.
-Готово! Готово! – заверещал Витька
-Что за дурацкая манера сваливаться, внезапно, без церемоний ! (рыкнул наш грозный господин вытирая рукав об рукав мерзкие капли слюны прилетевшие в него с криком соглядатая) Времени нет, доложи кратко.
-Кратко, а как жеж, только кратко. Все готово! Барин горит желанием играть, отправил свою слепую спутницу в сопровождении слуги в гостиницу и дует за ваш счет лучшее шампанское на Парнасе. (закончил Витька и если бы у него был хвост, он обязательно им бы завилял)
- Значит все складывается идеально ( на ходу пропел Иван Ферапонтович и незамедлительно взял курс в нужном направлении)
Большой буфет по сути был ресторацией, состоящей из двух пухлых овальных трапезных, оформленных в разных стилях и служивших для несколько разных целей, с одним главным правилом, здесь были запрещены любые азартные игры. Первая трапезная блистала роскошью и манила богатым кутежом в купе с незабываемым времяпрепровождением, за глаза постоянные посетители и обслуга называли ее «Парнасом».
Над «Парнасом» всегда висело тонкое, коктейльное облако паров , волшебный микст наслаждений и удовольствий. На белоснежных скатертях, сменяли другу друга, сверхизысканные блюда. Услужливые гарсоны, наполняли бокалы радугой самых элегантных вин. Конферансье с шутливой, но почтенной улыбкой, крутил колесо номеров на сцене, меняя задорных цыган, на визжащих полуобнаженных девиц из кордебалета, пышные праздничные оркестры, на заезжих голосящих прим с неизменной истомой во взгляде и подмигивающим декольте.
Вторую трапезную отделенную от беснующегося праздника толстыми звуконепроницаемыми стенами прозвали «Келья». Звуки здесь не поднимались выше шепота, редкие свечи дарили помещению слабо освещенную бледность, даже половые в большей степени старались объясняться жестами, ловя все запросы гостей с полушепота. Здесь за столами с печальной водочкой, и простыми закусками, проникновенные и опытные кредиторы ссужали деньги под проценты, давая возможность отыграться, неудачливые игроки тупо напивались сетуя на невезение, тихо переживали большие и малые трагедии.
Пока мы удалялись в описания трапезных, Иван Ферапонтович, уже давно добрался до «Парнаса», где сговорился об участии в игре с молодым повесой и транжиром Федор Федоровичем (сыном известного фабриканта Проворова) а также узнав о игре, за стол внезапно напросился склизкий и морщинистый старик Криволапов (тайный предводитель всех ростовщиков города и главный по крупным ссудам в этом игорном заведении). Наблюдателями определили адвоката Амельян Петровича с выпирающей фамилией – Шишка. Но главное, запрятанными в своем сейфе долговыми расписками, Иван Ферапонтович призвал на игру князя Лукомского большого, выразительного, седовласого мужчину, азартного игрока и своего крупного должника. С годами князь не утратил молодую беспечность, поэтому часто страдал от отсутствия денег и претензий кредиторов, но при этом всегда ухитрялся особым удачливым образом в самый тяжелый момент извлечь на продажу какую-нибудь редкую семейную реликвию, раздавал долги и тот час делал новые. Но человек он был справедливый и простосердечный, за это его все уважали и любили. А еще он был самым известным кутилой в городе, все прекрасно знали его ставшую известной всем фразу.