На скорости, с какой мы шли над «бродом» в «зыбучке», можно было увидеть только черный бочонок, похожий на кота в прыжке, метнувшийся над коварной гладью и терявший скорость с каждым мгновением. Он скользнул по песку и ушел в него, как торпеда. Две - три секунды - и все было кончено. Вероятно, они и вскрикнуть не успели, хотя жили в своей песчаной могиле до тех пор, пока не достигли дна или пока не иссяк кислородный запас.
Мы шли уже не так быстро, и все внимание наше было приковано к рыжим проплешинам «брода», а гибель преследователей была столь молниеносной, что мы на нее даже не реагировали. Только Род протянул «Н?да…», но, не услышав отклика, тоже умолк. Лишь когда прошли «зыбучку» и песок привычно покраснел до самого горизонта, я, глубоко вздохнув, посмотрел на часы. Два с четвертью. Почти полтора часа осталось до цели.
- Я шел наверняка, а все-таки страшно, - задумчиво сказал Айк, - вот так, как они…
Я не ответил. Дикий, Уоррен, Жаклин и все с ними связанное стало вчерашним днем, о котором не думалось. Разведчик, как шахматист, не вспоминает уже сделанных ходов, а рассчитывает варианты дальнейших. Я и рассчитывал, уже мысленно шифруя лазерограмму Дибитцу о выполнении задания.
Но Рода, должно быть, неотступно преследовала мысль о погибших преследователях.
- Бросьте вы об этом, - прервал я его, - еще сорок минут, и мы дома.
- Ты дома, а мы? - сказал Айк.
И снова застрекотал зуммер видео. Я даже обомлел. Откуда?
- Кто говорит? - спросил я.
- Включите экран, - услышали мы чей-то приказ.
- Подожди, не включай, - шепнул Айк. - Вдруг это Лоусон?
- Лоусон далеко, а кругом пустыня. Включаю, - решил я.
На экране в незнакомом военном мундире возник человек лет тридцати у пульта с клавишами.
- Говорит пограничная служба Свободной зоны. Сектор второй. Кто вы и откуда?
- Соедините меня с начальником службы безопасности, - потребовал я. - Уполномочен доложить только ему.
- Не вижу оснований для переключения.
- Сообщите, что говорит Даблью-си.
Человек подумал немного и сказал с плохо скрытым недовольством:
- Хорошо. Переключаю.
Начальник службы безопасности, тоже в мундире, оказался лет на десять старше передавшего вызов пограничника.
- Кто из вас Даблью-си? - спросил он с экрана.
- Я.
- А остальные двое?
- Рабочие рудников Лоусона. Поскольку оба в скафандрах, отличить их нельзя. Помогали мне в исполнении приказа Центра и просят политического убежища в нашей зоне.
- Что можете сообщить дополнительно?
- Со мной брусок «икс-металла», добываемого на рудниках Лоусона. Брусок окрашен в золотой цвет, но это не золото. Металл сильно излучает, и касаться его или находиться поблизости можно только в скафандрах с антирадиационной пропиткой. Если таковых нет, изолируйте электроль до отправки бруска на Планету. И еще одно… - Я помялся.
- Говорите. Нас никто не слушает.
- Надо срочно передать лазерограмму на Планету. Я продиктую ее сейчас в зашифрованном виде.
И я продиктовал длинный ряд колонок с пятизначными цифрами.
- Будет сделано, - сказал начальник службы безопасности. - Скафандры у нас есть, брусок выгрузим и изолируем до отправки. Если поручитесь за ваших спутников, можете передать им, что после необходимой проверки право убежища будет им предоставлено.
Когда экран отключился, Айк спросил:
- Ты говорил о нас. Что он ответил?
- Что вам обоим будет и кров и работа.
На горизонте показался сверкающий на солнце, как гигантский алмаз, прозрачный купол большого города.
- Это их город? - взволнованно спросил Айк.
- Это больше, чем город, - сказал я. - Это свобода.
Глава 25,
в которой Лайк убеждается, что его профессия еще нужна
Световой сигнал на двери приглашает войти.
Я медлю, оценивая ситуацию. Вторая Планета позади, Айк и Род посланы на курсы механиков, мой брусок и документация - микрозаписи и микросъемки - ушли на Планету на два месяца раньше меня. А я вынужден был отлеживаться в госпитале, избавляясь от остаточной радиации, которая все-таки доконала меня, должно быть из-за плохой пропитки скафандра.
И вот я прибыл домой, как говорится, к шапочному разбору. Что же я узнаю, прочту или услышу? Отворяю дверь и вхожу в кабинет, в котором неоднократно бывал. За последнее время события нагромождались кучно и вразбивку, создавая мелодию суетливой, напряженной, путаной, тревожной и радостной жизни, где все служило победе, на которую был запрограммирован хитроумный и удачливый Чабби Лайк.
За столом сидел тот же Дибитц, может быть, в той же поношенной замшевой куртке, и высокий белый лоб его так же морщился над умными глазами, которые могли заморозить или согреть. Тот же Дибитц, придумавший Чабби Лайка, вдохнувший в него жизнь и бросивший ее в океанские и космические дали, как ракету, не промахнувшуюся до цели. Только вены на руках его чуть-чуть набухли да поредели, пожалуй, прядки в каштановом хохолке на лбу.
- И ты не помолодел, мальчик, - сказал он, привстав и подвинув кресло вплотную к столу.
- Вы научились уже и мысли читать, - откликнулся я.
- Нетрудно. Ты взглянул на мои руки и волосы - они первыми свидетельствуют об утраченной молодости. Здоров?
- Уже.
- Могу поздравить тебя с возвращением и победой. Правда, пока еще подспудно, втайне, для окружающих ты по-прежнему Чабби Лайк.
- Чабби Лайк умер.
Дибитц вздохнул:
- И рад и жалею, Рад потому, что Лайк сделал невозможное, а все-таки жаль, что он уже полностью рассекречен. Портреты твои, милок, обошли все газеты мира - увы! Но кто, в сущности, помешает тебе воскреснуть?
- Так меня же каждая собака узнает.
- Собака, может быть, и узнает, а человек - нет. Есть средства, неузнаваемо меняющие внешность, есть биографии, которые ждут воплощения, и дела, требующие твоего ума и таланта. Но о будущих делах потом. Поговорим о сделанном. Ты уже знаешь результатах?
- Кое-что из газет.
- Дополню штрихами, так сказать, закулисными Твой блистон был расшифрован сразу. И нашими лаборантами, и международной комиссией физико - химиков. В СВК заартачились: лабораторные анализы, мол, проведены без их участия. В скафандрах работать отказались, потребовали специальной изоляционной камеры с манипуляторами. Только не помогли уловки. Блистон чистенький, беспримесный. Состоялась встреча на высшем уровне. Ну и согласились: с золотой маскировкой покончить, излишки добытого блистона изъять на потребу мирного строительства, рудники в Лоусоне взять под международный контроль. Расписались под документом, пожали руки и признали инцидент исчерпанным. В кулуарах похвалили тебя за ум и хитрость - еще бы, переиграл начисто их гроссмейстеров контрразведки! Гроссмейстерам, конечно, дали по шапке - Уоррена перевели куда-то пониже, Тейлора подобрали промышленники - где-то командует у них сыском и черными списками, ну а Бигль пока не у дел. Ждет назначения.
- Мак-Брайт уцелел?
- К счастью. До него так и не добрались - не оставил следов. А Док у нас.
- Слышал.
- Такому трудно в подполье - слишком заметен. Но рвется назад. Не знаю, может быть, согласимся - пошлем.
- А Даблью-эй?
Генерал прищурился и помолчал, как-то странно помолчал, сквозь улыбку, не то чтобы насмешливую, но с предвкушением явного удовольствия. Потом вызвал по видео приемную, всмотрелся во что-то на экране и сказал:
- Просите.
И в комнату вошел - у меня рука не подымается написать кто…